Читать «Победные трубы Майванда. Историческое повествование» онлайн - страница 197

В самом центре Кандагара, на пересечении улиц, шедших от Гератских и Шикарпурских ворот, разместился Чорсу — огромный четырехугольник, крытый бревнами и циновками. В Чорсу и вокруг него ремесленники трудились в убогих, темных мастерских, торговцы выкладывали товар в лавках, банщики умело массировали тела посетителей бань, чайханщики сноровисто разносили сосуды с ароматным напитком, погонщики верблюдов с яростным криком «Пош! Пош!» — «Берегись!», чудом лавируя в закоулках Чорсу, вели свои караваны. Над всем этим вился дым от жаровен, далеко разносивший неповторимый запах шашлыков и только что снятых с тануров аппетитных лепешек. Много языков, наречий, говоров звучало здесь. Афганцы, входящие в состав различных племен и племенных союзов — дуррани, гильзаи, вардаки, какари, хотаки, барцы, и многие другие — таджики, хазарейцы, индийцы, белуджи либо жили тут, либо прибыли издалека со своим товаром.

И везде, о чем бы ни велась речь, в конце концов разговор обязательно сводился к тому, что волновало всех кандагарцев, страстно любивших свой край. К инглизи…

— Долго еще нам терпеть их? — спрашивал ткач.

— Дождутся: возьмемся за оружие и напомним нашу поговорку, что земля горит там, где разведен огонь, — откликался кузнец.

— Осторожно! Не болтайте лишнее, — лавочник, разрезая знаменитый кандагарский гранат — анар, предостерегающе кивал на проходившего мимо сарбаза.

— А чего бояться? — возражал жестянщик. — Он думает так же, как и мы, не то что эти красномундирные собаки.

Шер Али-хан вполне устраивал утвердившихся в Кандагаре пришельцев, а потому они старались не подрывать его авторитет, не отказывали в денежных подачках, снабжали дворцовую стражу и войско оружием, хоть и устаревшим, и боеприпасами. Сардару доносили, что в народе растет недовольство его покровителями, что на улицах нередки стычки между жителями и оккупантами, что в окрестностях города находят трупы солдат англо-индийских полков, неосторожно покинувших в одиночку район расквартирования, что его собственная армия не очень надежна.

Правитель отмахивался и принимал серьезный вид, лишь когда его навещал «кэнал Санжан», как он именовал полковника Сент-Джона, не справляясь с принятым в Афганистане, но труднопроизносимым словом «корнейль» (от английского «колонел»). Тот мягко призывал Шер Али-хана построже относиться к своим подопечным. Племянник Дост Мухаммад-хана покорно соглашался, учитывая, что этот визит пополнит его запасы «огненного напитка неверных», а может быть, и казну…

Но вот 5 апреля 1880 года полковник, который обычно не стеснял себя выбором одежды, приезжая во дворец, на сей раз прибыл в полной парадной форме и при всех регалиях. Его сопровождал взвод гусар в пробковых шлемах, темно-синих с желтыми шнурами мундирах, красных рейтузах с широкими желтыми лампасами и в сапогах с длинными голенищами. Все это свидетельствовало, что полковник явился с чрезвычайным известием. И когда Шер Али-хану доложили о приезде англичанина, он поспешнее, чем обычно, выбрался из подушек на тахте и двинулся навстречу гостю. Обменявшись приветствиями с сардаром, Сент-Джон передал ему послание вице-короля Индии.