Читать «Сказки об Италии и не только... (сборник)» онлайн - страница 127

Пауза.

И почему это – умные люди пьянствуют? Вот этот, нахлебник ваш, певчий… он ведь умный, а – пьет… почему это?

ТАТЬЯНА. Жить скучно…

ПЕТР ( заспанный, выходит из своей комнаты). Экая тьма! Кто это сидит?

ПОЛЯ. Я… и Татьяна Васильевна…

ПЕТР. Что ж вы огонь не зажжете?

ПОЛЯ. Мы сумерничаем…

ПЕТР. В мою комнату от стариков запах деревянного масла проходит… Должно быть, от этого во сне видел, будто плыву по какой-то реке, а вода в ней густая, как деготь… Плыть тяжело… и я не знаю – куда надо плыть… и не вижу берега. Попадаются мне какие-то обломки, но когда я хватаюсь за них – они рассыпаются в прах… гнилые, трухлявые. Ерунда… (Насвистывая, шагает по комнате .) Пора бы чай пить:

ПОЛЯ (зажигая лампу). Пойду, похлопочу… (Уходит.)

ПЕТР. По вечерам у нас в доме как-то особенно… тесно и угрюмо. Все эти допотопные вещи как бы вырастают, становятся еще крупнее, тяжелее… и, вытесняя воздух, – мешают дышать. (Стучит рукой в шкаф.) Вот этот чулан восемнадцать лет стоит на одном месте… восемнадцать лет… Говорят – жизнь быстро двигается вперед, а вот шкафа этого она никуда не подвинула ни на вершок… Маленький я не раз разбивал себе лоб о его твердыню… и теперь он почему-то мешает мне. Дурацкая штука… Не шкаф, а какой-то символ… чёрт бы его взял!

ТАТЬЯНА. Какой ты скучный, Петр… Тебе вредно жить так…

ПЕТР. Как это?

ТАТЬЯНА. Ты нигде не бываешь… только наверху у Лены… каждый вечер. И это очень беспокоит стариков…

Петр, не отвечая, ходит и свищет.

Знаешь – я стала сильно уставать… В школе меня утомляет шум и беспорядок… здесь – тишина и порядок. Хотя у нас стало веселее с той поры, как переехала Лена. Да-а, я очень устаю! А до праздников еще далеко… Ноябрь… Декабрь.

Часы бьют, шесть раз.

БЕССЕМЁНОВ (высовывая голову из двери, своей комнаты). Засвистали козаченьки! Прошение-то, поди-ка, опять не написал?

ПЕТР. Написал, написал…

БЕССЕМЁНОВ. Насилу-то удосужился… эхе-хе! (Скрывается.)

ТАТЬЯНА. Какое это прошение?

ПЕТР. О взыскании с купца Сизова 17 р. 50 к. за окраску крыши на сарае…

АКУЛИНА ИВАНОВНА (выходит с лампой). А на дворе-то опять дождик пошел. (Подходит к шкафу, достает из него посуду и накрывает на стол.). Холодно у нас чего-то. Топили, а холодно. Старый дом-то… продувает… охо-хо! А отец-то, ребятишки, опять сердитый… поясницу, говорит, ломит у него. Тоже старый… а всё неудачи да непорядки… расходы большие… забота.

ТАТЬЯНА (брату). Ты вчера у Лены сидел?..

ПЕТР. Да…

ТАТЬЯНА. Весело было?

ПЕТР. Как всегда… пили чай, пели… спорили…

ТАТЬЯНА. Кто с кем?

ПЕТР. Я с Нилом и Шишкиным.

ТАТЬЯНА. По обыкновению…

ПЕТР. Да. Нил восторгался процессом жизни… ужасно он раздражает меня… проповедью бодрости, любви к жизни… Смешно! Слушая его, начинаешь представлять себе эту никому не известную жизнь… чем-то вроде американской тетушки, которая вот-вот явится и осыплет тебя разными благами… А Шишкин проповедовал пользу молока и вред табака… да уличал меня в буржуазном образе мыслей.

ТАТЬЯНА. Всё одно и то же…

ПЕТР. Да, по обыкновению…

ТАТЬЯНА. Тебе… очень нравится Лена?

ПЕТР. Н-ничего… она славная… веселая…

АКУЛИНА ИВАНОВНА. Вертушка она! Зряшная ее жизнь! Каждый божий день гости у нее, чаи да сахары… пляс да песня… а вот умывальника купить себе не может! Из таза умывается да на пол воду хлещет… дом-то гноит…

ТАТЬЯНА. А я вчера была в клубе… на семейном вечере. Член городской управы Сомов, попечитель моей школы, едва кивнул мне головой… да. А когда в зал вошла содержанка судьи Романова, он бросился к ней, поклонился, как губернаторше, и поцеловал руку…

АКУЛИНА ИВАНОВНА. Экой бесстыдник, а? Где бы взять честную девушку под ручку да уважить ее, поводить ее по зале-то вальяжненько, на людях-то…

ТАТЬЯНА (брату) . Нет, ты подумай! Учительница, в глазах этих людей, заслуживает меньше внимания, чем распутная, раскрашенная женщина…

ПЕТР. Не стоит замечать таких… пошлостей… Нужно ставить себя выше… А она хоть и распутная, но не красится…

АКУЛИНА ИВАНОВНА. Ты почем знаешь? Лизал ей щеки-то? Сестру обидели, а он за обидчицу заступается…

ПЕТР. Мамаша! Будет вам…

ТАТЬЯНА. Нет, при матери совершенно нельзя говорить…