Читать «Вербы и мостовая» онлайн - страница 3

Наконец, в один прекрасный день подъезжает телега, запряженная парой лошадей. Это Палюхи, крестные. Палюх с сыном выносят и кладут на телегу размалеванный сундук матери, резные столики, большой стол, шкаф и комод. Вицек и Владек с криком взбираются на телегу и усаживаются на скамейку.

— Так вам не терпится в город! — говорит мать, и глаза у нее красные от слез.

Понятно, им не терпится. А мать никак вот не может собраться. На прощанье перекрестила свою халупу — здесь умер ее муж, здесь родились Вицек, Хелька и Владек. У порога она низко кланяется. Через этот порог она переступила, когда муж привел ее из костела после венчания. Здесь мать шепотом торопливо поучала ее: правой ногой, правой ногой через порог — чтоб счастливая была! Здесь она наклонилась, чтобы поднять метлу, положенную поперек дверей шаферами, в знак того, что она будет хорошей хозяйкой, будет следить, чтобы в хате был порядок и чистота.

Но вот они все уже сидят на телеге. На дороге столпились соседки.

— Езжайте с богом!

— А вам оставаться с богом! — кричит в ответ мать и заливается слезами.

У Хельки при виде этого губы вытягиваются подковкой. А Вицек и Владек то и дело покрикивают:

— Н-но, карие! Н-но!

Лошади не хотят слушаться их, и лишь когда Палюх громко причмокивает губами, они срываются с места и пускаются рысцой.

Едут. Ветви верб склоняются над дорогой. Вицек пытается поймать их, но они ускользают между пальцев, текут зеленой струей и скоро исчезают. Дорога делает поворот. Едут полем. Легкий ветерок клонит колосья, и они колышутся, как вода на озере. Бархатный мягкий блеск плывет над колосьями. Далеко на выгоне дети пасут коров. И сюда, на дорогу, долетает монотонная, грустная мелодия их песенки. Громыхают колеса.

— А Калины у нас уже не будет? — спрашивает Хелька.

— Мама, а мы будем жить вместе с тетей Бронкой?

— Мама, а какая там изба?

— Мама, а от пресвятой Марии далеко будем жить?

Вицек, Хелька и Владек засыпают мать вопросами. Но мать словно не слышит, пока Хелька не дергает ее за платок:

— Мамуля, вы спите?

Мать очнулась от глубокого раздумья.

— Нет, дитя мое, не сплю я, не сплю, не сплю… — говорит она машинально, глядя, как исчезают картофельные поля, как вдоль дороги вырастают каменные дома, сперва низенькие, а затем повыше, и дорога постепенно сменяется улицей. И вот колеса уже грохочут по мостовой.

— Приехали, — сказал Палюх и повернул в боковую улицу, тесную и узкую.

— Как? Уже? — забеспокоился Вицек. — А где же эта «тяжелая дорога»?

Мать его не поняла.

— Что ты чепуху городишь? Это уже город, Краков.

— А ну, кума, слезайте с телеги, — сказал Палюх.

Дети мгновенно ринулись на улицу. Неизвестно откуда сразу появилась тетя Бронка и стала покрикивать на сына Палюха и какого-то высокого худого подростка, которые начали разгружать телегу:

— Тише! Осторожнее! Не поцарапайте сундук! — а потом обратилась к матери: — Чего ж ты стоишь? Идем. Мой уже ждет вас… Вицек, Владек, Хелька, отойдите-ка от лошадей! И марш в дом!

И они поплелись за тетей Бронкой. Прошли ворота, маленькие сенцы, откуда открытые двери вели в квартиру.