Читать «Принц-потрошитель, или Женомор» онлайн - страница 108

Индейцы ябарана отдают дань еще одному ремеслу, которому могли бы позавидовать прочие краснокожие охотники за скальпами. Они владеют необычайным искусством сохранять не только головы, но и тела убитых. Чтобы не загромождать свои обиталища, висящие высоко над землей, они уже давно, с тех пор как расселились в этой озерной чаще, научились высушивать до весьма малого размера трупы своих жертв из числа местных аборигенов либо белокожих пришельцев. Заменяя скелет и череп каркасом, сплетенным из древесных корней, они доводят голову взрослого покойника до размеров апельсина и превращают его тело в небольшую куклу. Их чувство пластической соразмерности столь совершенно, что мумифицированные лица сохраняют узнаваемые черты и прежнее выражение, а тела, несмотря на несоблюдение пропорций в размере кистей рук и ступней, хранят в уменьшенном виде некое сходство с позами, что были свойственны несчастным при жизни. Я присутствовал при подобной операции, когда они обрабатывали останки бедняги Латюиля. Да, не повезло нашему трепачу: его засушенная куколка — один из самых знаменитых экспонатов в коллекции «цанцаров» парижского музея Трокадеро.

Верования этого племени называют «нагуализмом». Это не что иное, как персоналистический тотемизм: у каждого свой тотем, привидевшийся во сне или пригрезившийся в трансе. Индеец чувствует, что живет в теснейшей взаимосвязи с неким живым существом или даже предметом. В экстатическом возбуждении он вызывает тени, беседует с духами умерших. У каждого — свой дух-покровитель: топь, глина, орел, змея, луна, вода, пеликан, рыба, ракообразное. Тотем называют словом «паккариска», это означает «то, от чего ты произошел», «прародитель», «обитатель чащи». Существо или предмет, ставший объектом почитания, нельзя убить, съесть, разрезать или разбить, истолочь в порошок, сжечь или еще каким-то образом превратить в ничто. Во время празднеств необходимо принимать его вид: напяливать на себя его шкуру, украшать одеяние его перьями или выкладывать его силуэт из веток или камешков. Индейцы льют воду себе на голову, жонглируют камешками, у каждого тотема имеется своя фигура в танце, изображающая его бег, полет, движение в воде, прыжки, ползанье, планирование, шевеление плавниками, а из особой крынки, о которой шла речь выше, выдуваются звуки, подражающие голосу тотема.

Самый важный культовый праздник справляется здесь в четвертый лунный месяц; кое-какие его черты схожи с элементами религиозных и светских языческих празднеств, распространенных в Европе на заре христианства. Это праздник «юноши, отданного на растерзание», то есть избранного для искупительной жертвы, короче — тамошнего ябаранского Христа. Среди пленных выбирают самого пригожего, и с той минуты он считается предназначенным для Великого Жертвоприношения. Его обряжают в роскошные одеяния. На его пути возжигают ароматные курения, тропу окропляют каплями крови убитых животных, ему подносят цветы, фрукты и съедобные плоды. А некогда в его честь даже умерщвляли новорожденных. Избранника не лишают свободы передвижения, ему позволяют посещать другие селения. Везде толпа в молитвенном обожании простирается перед ним, ибо он становится любимцем самого солнца, его ожившим земным воплощением. Он не только целый месяц весело проводит время, заходя в любой дом, употребляя в пищу отборные местные яства, лучшие куски мяса, дикий мед, вино из перебродившего пальмового сока, но еще ему отдают в жены четырех юных девственниц редкой красоты, которых растили специально для этой надобности. Жены вождей самозабвенно добиваются его благосклонности, а низкорожденные матери предлагают ему право первой ночи с их дочерьми. Все, кого ему удается оплодотворить, считаются святыми, неприкосновенными для всех прочих, они затворяются в «аккла» — своего рода деревнях — монастырях — и лишаются права общаться с прочими соплеменниками. Из их потомства изберут потом новых вождей племени взамен умерших. В назначенный день этот приравненный богам юноша отдается в руки жрецов, и те вырывают ему сердце, а все племя в это время поет: