Читать «Потерянная, обретенная» онлайн - страница 97

– Катрин, ты станешь моей женой?

Я любила его. И ответила согласием. Я не могла ответить иначе. И тогда Александр надел мне на безымянный палец чудесное кольцо, которое было мне немного великовато, и поцеловал в голову.

– Я должен попросить вашей руки у вашей тётки? Так принято в России. Но я не знаю, как это делают во Франции.

– Вам, конечно, следует с ней поговорить. Но я должна вам кое в чем признаться. Она мне не тетка. Она моя мать.

Александр слушал меня, собрав на лбу складки. Он ничего не сказал, но я поняла: он осуждает Шанель за то, что она не имела смелости официально признать меня дочерью. Однако он был очень деликатным человеком и промолчал.

– Я приеду в Париж и попрошу ее согласия, – подытожил Александр.

Мне вдруг стало не по себе. Я вспомнила Шанель. Вспомнила, какой несносной она может быть. Но тут же отогнала дурные мысли. Мне было так хорошо здесь, в этой теплой гостиной, перед потрескивающим камином, так не хотелось расставаться со своей грезой!

– Что это за камень? Расскажи мне о нем, – попросила я, любуясь кольцом. Красный камешек был непривычно огранен: его верхняя часть, коронка, осталась гладкой, огранке была подвергнута только нижняя, павильон, уходившая в оправу. Камень словно светился изнутри – игра и переливы света шли из глубины и преломлялись вверху.

– Я не знаю, дорогая. Кольцо принадлежало моей матери. Она была старинного дворянского рода, но обедневшего. Отец же, напротив, был человек состоятельный, деловой, но из самой простой семьи. Мать умерла молодой, меня растил отец, не пожелавший снова жениться. Он дал мне то образование, которое считал достаточным. Отец был строг, но я любил его. Он тоже покинул этот мир пять лет назад. Я остался его единственным наследником. По счастью, капитал был размещен в иностранных банках, и я после революции не остался без средств, как многие мои соотечественники. Пожалуй, я в состоянии обеспечить тебе безбедную жизнь. Даже если этот камень – просто стеклышко и ничего не стоит. Я куплю тебе бриллиантов, каких ты захочешь…

– Мне не нужны бриллианты. Это самое красивое кольцо на свете…

Глава 16

Через два месяца я вернулась в Париж. О, как я отвыкла от него за время, проведенное в Довилле! Мы там почти нигде не бывали, не встречались с людьми, вели замкнутый образ жизни, который так мил влюбленным парочкам. Но это уединение дало мне шанс заметить, как изменилась столица с тех пор, как окончилась война. Оправившийся после тяжелых времен город манил, обещал, притягивал к себе. Париж все еще был окружен кольцом средневековых оборонительных укреплений. Но в самом густонаселенном городе мира – на тенистых улицах, широких бульварах, мощеных площадях – круглые сутки напролет щеголяла, кричала, кипела жизнь. Железные дороги были перегружены: каждый час поезда привозили провинциалов, жаждущих прикоснуться к круговерти столицы и порастрясти тугую мошну – жизнерадостных бургундцев, прагматичных нормандцев, упрямых овернцев, вспыльчивых бретонцев. Приезжали и те, кому больше некуда было податься: иностранцы, бежавшие от революции, войны или просто собравшиеся на заработки: итальянцы, испанцы, евреи, русские… Коренные парижане вовсе не были рады. Пришельцы основывали колонии, под напором которых древний город менял свое обличье. В Тампле и Марэ, где обосновались иудеи, все афиши, рекламы, витрины и даже письмена детей на асфальте – все было на идише, там и тут виднелись звезды Давида, а в витринах табачных и книжных лавочек красовались объявления, что отсюда можно послать весточку в Палестину. Напротив синагоги степенно прохаживались бородатые мужчины в черных шляпах. Они носили локоны, словно красавицы прошлых лет. У иудеев был свой кинотеатр, свои школы, библиотеки, магазины. Но за платьями богатые еврейки приходили все-таки на улицу Камбон.