Читать «Денискины рассказы: о том, как всё было на самом деле» онлайн - страница 159

Там, где сейчас пересечение Калужского шоссе с МКАД, разорвало правый передний баллон. Машина перевернулась, проехала десять метров на крыше и свалилась под откос.

Машина была «Волга ГАЗ-21», самой первой модели, с оленем на капоте и звездой на радиаторе. Не машина, а настоящий танк. С места аварии ушла своим ходом. Никто не погиб и даже не пострадал серьезно, только папа слегка поранил руку.

Все решили, что они второй раз родились и теперь вроде как побратимы. И теперь будут каждое воскресенье собираться.

Писатель Костюковский быстро выпал из компании. Через неделю собрались у нас на даче пообедать, а он не пришел. А вот оба Генки и Коля Луковкин надолго остались папиными приятелями. Приходили довольно часто. Иногда поздно вечером стучали в окно. Папа к ним выходил. Они сидели за столиком во дворе.

Генка Мазуров был чернявый, пузатый. Серьезный рабочий человек. Генка Иванов – русый, румяный, с голубыми глазами. Коля Луковкин – худой, небритый, с широкой непонятной улыбкой.

Года три прошло. Машину давно уже починили. А они все приходи ли в гости. Правда, Генка Мазуров все реже. Солидный рабочий человек, я же сказал.

Однажды Генка Иванов пришел в воскресенье утром и просто-таки потребовал, чтобы папа вез его к теще в деревню, тут недалеко. Вот прямо сейчас. Папа отказался.

– Ты же мне названный брат! – возмутился Генка.

– Брат, брат, – сказал папа. – Но сейчас не выйдет. Мне некогда.

– Так, – сказал Генка, уставив одну руку в бок, а другой рукой почесывая подбородок. – Некогда, значит… А может, поговорим?

Мой папа был очень сильный и умел драться.

– Поговорим, – сказал он, вставая из-за стола. – Прямо здесь хочешь?

Генка сдал назад:

– Да нет, я в смысле, что если не можешь, то ладно.

– Ладно, ладно.

Потом Генка приходил мириться. Но уже в последний раз. А Коля Луковкин еще захаживал, и они часок сидели на крыльце.

Я так и не понял, зачем папе это было нужно. Для меня это загадка.

Теперь в нашем поселке все изменилось.

Когда родители впервые привезли меня на дачу, слева был парк детского санатория. Там было очень красиво. Только представьте себе: большой двухэтажный дом, похожий на старинную богатую усадьбу – хотя построено всё в начале 1950-х. Колонны, балконы. Дом высоко над рекой. Перед домом – широкая площадка, окруженная белой низкой гипсовой балюстрадой. К реке спускалась каменная лестница в несколько маршей, с цветником в середине. Река была расширена, так что перед санаторием получилась большая медленная заводь – тоже окаймленная белой балюстрадой – и остров, который с другой стороны огибало быстрое русло реки. На острове были круглые беседки с колоннами. Этот остров с берегами соединяли три мостика – один из них был крошечной копией московского Крымского моста.

По другую сторону реки был пионерлагерь «Высота» – огромное квадратное деревянное здание.

Если дойти до «Высоты», а потом повернуться и пойти назад по мосту, сразу было видно, что все построено по единому плану. Мост был на одной линии с лестницей санатория на противоположной стороне речной заводи. Уже идя по мосту, человек шаг за шагом видел всю картину: сначала колонны, потом лестницу с цветником, потом белую балюстраду, отраженную в тихой воде. И наконец, самая красота: по широкому полукруглому склону были высажены рядами сначала липы, потом березы, потом ели – три ленты разного зеленого цвета. Они тоже отражались.