Читать «Иди до конца» онлайн - страница 45

По набережной с рычанием мчались грузовики, от них несло бензином и мазутом, река тоже пахла нефтью. Киловаттные лампы оттесняли темноту, и здесь звезды светили тускло, их было мало. Терентьев повернул налево и вышел на набережную Яузы. Он нашел наконец то, чего искал. Его со всех сторон окружила ночь.

Он и раньше любил этот уголок Москвы. Грязная Яуза причудливо извивалась меж гранитных стен. Днем ее мутная вода отталкивала, ночью были видны только великолепные набережные, живописно горбатые мосты, высокие, в зелени берега над набережными и мостовыми. Здесь всегда было безлюдно и прохладно, изредка проносились машины, с нависающих берегов доносился приглушенный грохот работающих, как цех, городских магистралей. Терентьев всегда удивлялся, почему на Яузе не бродят парочки, это место было словно создано для влюбленных, для молчаливых прогулок, ласковых слов, горячих ссор, сменяющихся горячими примирениями, вообще для всяческого «выяснения отношений». Он неторопливо двигался вдоль гранитного парапета и, заложив руки за спину, вглядывался в небо. Над Яузой звезд было больше, чем над Москвой-рекой. Он любовался звездами и набережными, заставлял себя думать о разных пустяках, чтоб не прорвались иные, горькие мысли.

А потом справа поднялись башенки и ограда Андронникова монастыря, самой древней каменной постройки Москвы — за оградой вздымался тремя ярусами собор. И башенки, и ограда, и собор сияли в темном воздухе. Неправдоподобно белые, они были до того прекрасны, что Терентьев остановился, пораженный. Одна башенка походила на воина в шлеме, вторая казалась девушкой в высокой меховой шапке — в облике этой башенки было что-то удивительно чистое и строгое; третья, терявшаяся среди лип сквера, тоже напоминала воина. Ограда ничего не напоминала, она была очень проста, голая стена, несколько ясных линий, ничем не расчлененная плоскость — необыкновенная в своей красоте стена. Но всего прекрасней и необыкновенней было центральное здание — белый восьмигранник, восемь четких окон, зеленые скаты крыш. Этот странный собор не давил громадою глыб, угрюмо свидетельствуя о мощи воздвигшего его государства, он не вытягивался отрешенно вверх, каждой линией, устремленной в небо, утверждая бренность земного существования, он не веселил глаз лукавыми завитушками, обычными для эпохи, когда игривые господа и обязательные свои молитвы старались превратить в развлечение. Он был просто человечен, этот собор, просто человечен, ничего больше — он был прекрасен, как человек. «Здесь жил Рублев, — размышлял Терентьев, любуясь монастырем. — Здесь он писал картины. Да, здесь можно было работать, как он — в боге увидеть человека!»

Терентьев поднялся по откосу, прошел стену от башни до башни, обернулся к Яузе. Река сверкала внизу черным блеском, за ней простирался залитый огнями город — улицы и бульвары отчеркивались линиями фонарей. Среди этого гигантского фейерверка неожиданной чернотой вставала кремлевская возвышенность — далеко светили красные звезды башен, сияло в прожекторах золото куполов, все остальное было скрыто. Терентьев пошел вдоль второй стены, он обходил монастырскую ограду.