Читать «Москва (сентябрь 2008)» онлайн - страница 24

Но несанкционированная демонстрация имела грустные последствия. Кто-то доложил по начальству и Попкович был вынужден запретить дальнейшие рождественские службы. Еще раньше в Бутырке Фишман вместе с большой группой других «леваков» подписал «Тезисы Центрального Комитета ПЛСР» о единстве революционного фронта с коммунистами. После того, как левые эсеры заявили о поддержке Красной армии в войне с Польшей, в апреле 1920 года Фишмана не только освободили из тюрьмы, но и зачислили на службу в Наркомат внешней торговли (НКВТ) в качестве инженера-химика.

4 декабря того же года он неожиданно опубликовал в центральных «Известиях» письмо о выходе из партии, «над созданием которой я работал с самого ее основания», мотивируя свой уход желанием «продолжать работу в рядах партии, символизирующей теперь революцию». Сразу после этого он получает рекомендации для вступления в РКП(б) от председателя партячейки в НКВТ В. Орлова и заместителя народного комиссара по иностранным делам Л. Карахана. 10 декабря его заявление рассмотрело Оргбюро ЦК, и Фишман сделался коммунистом, а 15 декабря НКВТ издал приказ о создании торговой делегации для поездки в Италию.

Из зеков в шпионы

Отправившуюся в Рим советскую экономическую делегацию, возглавляемую старым большевиком Вацлавом Воровским, белоэмигрантские острословы тут же окрестили «воровской». Яков Фишман был включен в состав делегации в качестве заведующего экспортом. На самом деле он ехал на Апеннины как сотрудник Разведупра РККА под прикрытием торгово-дипломатической должности. С момента создания полпредства в Италии Фишман занял пост военного атташе. Его брат Вениамин, ставший к этому времени преподавателем Высшей артиллерийской школы в Москве, также просился на работу в Италию. Однако Секретный отдел ВЧК высказался против этого, поскольку «Вен» (партийный псевдоним младшего Фишмана) формально оставался еще левым эсером.

В Риме Яков Фишман поселился на улице Диоклетиановых Терм. Согласно воспоминаниям советского дипломата-невозвращенца Александра Нагловского, «в короткий срок через своих агентов он скупил многие секретные документы. Правда, при помощи итальянских коммунистов в тогдашней Италии это не представляло большого труда. Все эти документы дипломатической вализой уходили в Берлин, и работа Фишмана шла чрезвычайно гладко до тех пор пока не наткнулась на некоторые непредвиденности».

По свидетельству Нагловского, Фишман купил образцы автоматического ружья и новых итальянских пулеметов по 10 тысяч лир за штуку. Воровский пребывал от сделки в восторге. «Но если было легко отправить документы, то с доставкой в Москву моделей пулеметов Воровскому и Фишману приходилось чесать затылок. Наконец Воровский выдумал такой план. Для доставки этих моделей Воровский купил у «Фиата» два аэроплана «Капрони», и из Турина (где расположена фабрика «Фиат») эти «Капрони» должны были лететь в Москву. Пилотировать за большие деньги согласились четыре видных итальянских летчика из бывшей эскадрильи д?Аннунцио, два из них, Гарронэ и Стратта, особенно прославились во время войны. Летчики, кроме прочего, ставили условием, чтобы Воровский застраховал их жизни и в случае гибели выплатил страховку женам. Предусмотрительность не лишняя, Воровский их застраховал. Модели погружены. «Капрони» ждут отлета. И в ноябре 1921 года четыре летчика, на двух аппаратах вылетели из Турина.