Читать «Монахи. О выборе и о свободе» онлайн - страница 74

–  А чисто теоретически, могла мама вас изначально «не пустить» в монастырь?

– Я была такой вредной, что меня сложно было куда-то не пустить. Ведь я и из института не спрашивая уходила, и работу меняла.

–  Сейчас вы начальница своей мамы, кто кого слушается?

– В вопросах, скажем так, технических ей, конечно, приходится меня слушаться как начальницу, а в каких-то внутренних моментах, скорее, друг друга слушаем. У нас ведь остались такие же дружеские отношения, и обычно мы не расходимся сильно во мнениях.

–А сложно вообще слушаться?

– Это всегда тяжело – и я до сих пор не имею такого послушания, какое должно быть у монахини. Все равно собственное «я» всегда хочет чего-то своего. Это вообще самое сложное в монастыре – научиться слушать другого. У митрополита Сурожского Антония очень хорошо об этом написано: послушание от слова «слушать». Послушание – не для того, чтобы стать винтиком механизма, а чтобы научиться слышать своего близкого человека, а через это научиться слышать, что Бог тебе говорит.

–  У монастырских настоятельниц во владении судьбы людей. Не страшно ли ошибиться? Бывает ли, что настоятельница дает кому-то послушание не по силам, а потом понимает, что надо было сделать по-другому?

– Бывает и так… Мы все несовершенны, нет человека без греха. Только Бог без греха. Но надо учитывать, что матушка не сама пришла на эту должность, а ее призвали. Ведь Бог ведет каждого человека и испытания сверх меры не даст. Тем не менее обольщаться тем, что все будет идеально, не следует. Это постоянная работа над собой, размышления, переживания, сомнения. Ответственность огромна, и дров наломать можно много. Но разве в семье такого не бывает? И родители могут ошибиться, создать детям такие условия, что у них на всю жизнь будет отпечаток. Но время все расставляет на свои места…

–  Может ли настоятельница, если она поняла, что ошибалась, попросить прощенья?

– Конечно, может. И даже хорошо, если попросит. Но это бывает неполезно тому человеку, у которого надо просить прощения. Здесь все индивидуально. Я человек не с крутым характером, не люблю кричать. Мне бывает тяжело быть жесткой, а иногда это нужно. Ведь все люди разные: кому-то нужна строгость, а иначе он, как ребенок, расшалится. Надо его остановить, чтобы он успокоился. А к кому-то надо помягче подойти.

«Подъемы, умывания и по свистку купания»

–  У вас в обители всего десять насельниц. Много ли сегодня желающих поступить в монастырь? Существует ли какой-то «отсев» желающих?

– Да, у нас за последнее время практически не изменилось количество сестер: одна матушка в скиту, одна на подворье, остальные в монастыре. Желающих приехать надолго – считанные единицы. А тех, кто хочет поработать с возможной перспективой остаться, и того меньше. Трудниками мы принимаем практически всех, какого-то жесткого «отсева» нет. Но если человек не вписывается в наш порядок – ну просто он не может – то, конечно, он не остается, уезжает. Я имею в виду элементарные вещи: вовремя прийти на трапезу, пойти на послушание, то есть по возможности исполнять то, что тебе говорят. В общем, ничего сверхъестественного нет, но сегодня и это могут немногие.