Читать «Русский бог (декабрь 2007)» онлайн - страница 14
журнал Русская жизнь
Казалось бы, подобные сюжеты с реальной жизнью никак не связаны, и место им только в передаче «Аншлаг» или в цирковых репризах. Однако это не так - и в жизни, оказывается, есть место таким «подвигам». Пришел (судя по всему, ночью) к другу, звонит, колотит в дверь, стучит в окно, камешки кидает - не отзываются, не открывают. Че они там, дрыхнут, что ли. Вот, блин, глухие. Ничего, щас разбудим…
Интересно, о чем этот человек думал (если он вообще был способен о чем-нибудь думать)? Чего он ожидал? Что прогремят взрывы, родители его приятеля проснутся, потушат начавшийся пожар, откроют дверь и скажут: а, Сережа, это ты, заходи, дорогой, а мы спим, не слышим ничего, Пашки-то дома нет, ну ты заходи, сейчас чайку сделаем, посиди, согрейся…
Еще одно подтверждение того очевидного факта, что глупость приносит людям не меньше горя, чем откровенное злодейство.
* БЫЛОЕ *
Иван Толстой
Ненужный Пушкин
Ходасевича без Пушкина не представить. Об этом многие писали еще с 1920-х годов. Откликаясь на последний поэтический сборник своего старшего современника, Владимир Вейдле уверял: «Как Ходасевич связан с Пушкиным, так он не связан ни с каким другим русским поэтом, и так с Пушкиным не связан никакой другой русский поэт».
Но то, что было в глазах Вейдле достоинством, оборачивалось скорее недостатком в представлении русского Монпарнаса, где влиятельный Георгий Адамович разворачивал свою литературную паству в сторону пушкинского «соперника» и «антипода» - Лермонтова.
Для «незамеченного поколения» 30-летних литераторов - переживших не просто читательскую драму разрыва с русской культурой, но трагедию потери близких и родины, - Пушкин был неуместно благополучен. То ли дело мизантропический, недоочарованный Лермонтов, казавшийся единственно приемлемым литературным предком, например, Борису Поплавскому:
«Лермонтов, - утверждал он, - первый русский христианский писатель. Пушкин - последний из великолепных мажорных и грязных людей Возрождения… Пушкин - «удачник», а «все удачники жуликоваты».
Недоверие к Пушкину как носителю несгорающего русского огня Георгий Адамович сильнее всего выразил однажды с помощью своего рода отражающего высказывания, ужалив не самого виновника, а пушкинских читателей: «Умный человек, хоть и поклонник Пушкина…»
В глазах русских монпарнассцев любить Пушкина значило расписаться в литературном дилетантизме, в эстетической неразвитости.
За поруганную честь вступились немногие. Одним из них был Владимир Набоков, оставивший на страницах «Дара» сдержанную и полную достоинства декларацию: «Так уж повелось, что мерой для степени чутья, ума и даровитости русского критика служит его отношение к Пушкину. Так будет, покуда литературная критика не отложит вовсе свои социологические, религиозные, философские и прочие пособия, лишь помогающие бездарности уважать самое себя. Тогда, пожалуйста, вы свободны: можете критиковать Пушкина за любые измены его взыскательной музе и сохранить при этом и талант свой, и честь».
