Читать «Эмиграция (июль 2007)» онлайн - страница 126

Денис Горелов

Светлый путь к "Октябрю"

Московский кинофестиваль: упущенная выгода

Для маркетологов ММКФ - песнь о неразрытой Аляске. Хрустальная сказка в ля-миноре о том, как миллионы лежали под ногами, но кто-то поленился копнуть, и золото ушло россыпью по ветру, как из дырявого мешка в «Сокровищах Сьерра-Мадре». Наука проигрывать сражения при двадцатикратном перевесе и аховой диспозиции.

Тоже надо уметь.

В год фестивального рождения Москвы ждала, ждала природа. Три флагмана киномоды окучивали каждый свою делянку, не покушаясь на соседей; столбить участки было легко и безопасно. Место в VIP-клубе было нашим просто во имя равновесия - как для Большого Китая в Совбезе ООН.

Старейший Венецианский в свои 27 уже пережил внешнее управление и принудительный ребрендинг из рупора больших батальонов, глашатая превосходства романо-германской и англосаксонской рас в трибуну униженных и оскорбленных, обитель неореализма, мозолистых рук и натруженных спин с обильным креном в туземные кинематографии (так, в 51-м картиной Акиры Куросавы «Расемон» белому миру открылось существование японского кино).

В противовес босячеству неофитов Канн с самого начала позиционировал себя царством «бабочек», солнечных очков, игорных фишек и дамских мехов посередь майского Средиземноморья. Местом, где миллионеры могут блеснуть перед понимающей публикой, а середняки на миг им уподобиться. Отцы-основатели безошибочно угадали страстишку растущего на глазах мидл-класса: всегда казаться на йоту богаче, вальяжнее и гламурнее, чем в реальности. Алмазная, белопесчаная и кокаиновая пыль в глаза стала гербом скромного и в постные дни вполне блеклого приморского городишки.

Годом рождения Берлинале стал 51-й, и это, как обычно, многое объясняет. Большинству не знакомых с географией до сих пор мнится, что Берлин расположен на границе двух миров и двух Германий, как когда-то нейтральный Вашингтон - на стыке свободных и рабовладельческих штатов. Меж тем одного взгляда на карту довольно, чтобы увидеть место Берлина в глубоком тылу советской зоны оккупации. На протяжении лет западная его часть была крохотной подмандатной НАТО полусферой в джунглях восточного блока - не отделенной от него ничем кроме пары шлагбаумов (стену, как известно, построили только в 61-м). Никакие офшорные коридоры связи с миром чистогана предусмотрены не были: снабжение осуществлялось транзитом через ГДР. В 49-м товарищ Сталин эту дорогу жизни прихлопнул, что и вошло в историю под именем Первого берлинского кризиса. Двухмиллионный полугород с мощным американским контингентом в те дни снабжался по воздуху: рогаток в небе не выставишь, а валить американскую авиацию дяде Джо было еще не с руки (он активно практиковал это пару лет спустя над Кореей). С той поры в глазах человечества Западный Берлин (как позже для нас Куба) превратился в оазис несгибаемой свободы на бескрайнем коммуноидном поле тирании и угнетения. Визит на появившийся два года спустя фестиваль стал актом сопротивления красной экспансии, а его программа - откровенно враждебной всему святому. В отличие от соседей, в конкурсе Берлина всегда было 5-6 американских картин; там же активно привечали полочных, несогласных и просто неортодоксальных режиссеров с Востока (слава Душана Макавеева, Марты Месарош, Георгия Дюлгерова и прочей народно-демократической швали, активно паразитирующей на сравнительной мягкости колониального цензурного режима, идет именно с берлинских триумфов).