Читать «Всё лучшее в жизни либо незаконно, либо аморально, либо ведёт к ожирению (сборник)» онлайн - страница 78

Я долго стоял в больничном коридоре, не решаясь войти в палату.

Стоял, пока не услышал шум в коридоре, который заставил меня обернуться. В первое мгновение мне показалось: в дверь ворвалась целая толпа. Первым, кого я увидел, был Рыжий математик, за ним стояли взволнованные сестры – Фаня Абрамовна и Стелла Абрамовна Кац и еще множество незнакомых мне людей, связанных, очевидно, тайнами совместной жизни. Безотчетная тоска вдруг охватила меня, мне казалось, я встретился лицом к лицу с каким-то неосязаемым мстительным организмом, который в своем бесплотном существе черпал силу для борьбы со всем миром.

«Господи! Как они узнали о ее смерти? Откуда знали, что я здесь? А вдруг они пришли выразить мне сочувствие, и выходит, что я просто был к ним несправедлив? Жалкие, одинокие люди, в которых много зависти, слишком много глупости, воды и ваты. Сейчас будут искать слова утешения, а я стану поражаться тому, какие это беспомощные и ненужные слова».

Я молча смотрел на них и думал, что вскоре и они, и я – все мы станем тенями. И вот уже, сколько видит глаз, другие тени обступают. Это было какое-то мерцающее бытие…

– Отдай нам свою старую пьесу! – крикнул вдруг Рыжий математик.

– Какую пьесу? – опешил я.

– Ту, которая была сначала антисоветской, а потом, на сцене, стала советской… Как ты понимаешь, нам нужна советская. Мы все люди из богемного подполья! Творцы, заживо погребенные режимом Переса-Нетаниягу. Мы, зарывшие свои горячие судьбы в каменистую землю Земли обетованной. И Фаня Кац – режиссер от Бога! Разве ты не помнишь ее коллекцию кинооткрыток? Отдай нам свою пьесу, и мы подтвердим правоту Союза Советских Социалистических Республик!

Стелла пожирала меня глазами, а Фаня Кац, все время державшая голову набок, чтобы лучше слышать, вдруг зааплодировала…

Мне показалось, она похожа на таксу, разрубленную пополам. Ее малюсенькие кривые ножки были подвижны, и она все время оказывалась в другом месте: то сбоку от меня, то сзади…

И комната, точно лифт со стеклянными перегородками, неожиданно поднялась в воздух. Я вспомнил, что слышал что-то о счастливых городах, которые поднимаются вверх и греются на солнце, как ящерицы…

– Как ясно!

– Да! Повезло нам сегодня на погоду!

По мере того как мы поднимались, исчезали стены, а пол превращался в какую-то густую белую массу, похожую на облако.

Я вошел в палату. Увидел одеяло и желтые полосы, точно от раскаленного утюга…

К облаку со всех сторон слетались люди. Их становилось все больше и больше. Сначала они казались мне маленькими точками, а потом я стал различать тела, головы, протянутые к облаку руки. В одном из них я разглядел знакомого Разбойничка.

– Куда ты, – кричал он, – я же договорился, чтоб тебя устроили сторожем в офис партийного филиала партии «Авода»!

Он замахал руками, точно добирался по воздуху вплавь, делая мне какие-то жесты, которые, вероятно, должны были означать, что качели снова качнулись, только в другую сторону. Еще бы! Такое движение…

А за ним, так же вплавь, только с сигаретой в зубах, плыла его супруга.

– Ха-ха, сегодня чудеса, как грибы после дождя!

И не думай отвертеться. Мне принадлежит твой Лоб.

И немного Груди. От Сердца – отступаюсь…

Разбойничек иногда поворачивал голову в ее сторону, и мне чудилось, что губы его возмущенно складываются: «Мадам, вам здесь не панель…»