Читать «Играл духовой оркестр...» онлайн - страница 31

— Ага, — улыбнулся Борька, и в его глазах улыбнулось небо.

Корчанов шагнул к беседке, сел на скамейку, закурил. Рядом присели еще. Помолчали. Расходиться не хотелось.

Из-за угла вышла смуглая женщина в халате.

— Зося, домой. Что это за сборище у вас? — с ехидной ласковостью сказала она, мельком, с нахмуром вскинула глаза к небу и ушла.

Как показалось Натальину, Зосим Наумович вроде бы даже вздрогнул, когда увидел жену: засуетился и, улыбаясь, неловко попятился от беседки, зачем-то кланяясь и извиняясь. И понятно стало, как хочет он побыть здесь еще.

— Вот и живем. Колготимся… По мелочам затасканы, — со вздохом сказал Корчанов вслед Зосиму Наумовичу, задумался, но резко вдруг тряхнул головой и, отыскав в далекой синеве змея, крикнул: — Боря! А ты не бойсь! Пускай на всю! Дай ему неба! Не жалей ниток! Я тебе сейчас с балкона еще пару шпуль подкину! Крути, сынок, на всю! Нитки будут!..

Когда Корчанов и Натальин поднялись на второй этаж и остановились на площадке, Корчанов буркнул:

— Ну давай.

— Что? — не понял Натальин.

— Лапу твою.

Неловко сунули они друг другу руки.

— Заходь ко мне на пельмени, — предложил Корчанов.

— Спасибо. Дома завтрак ждет… — улыбнулся Натальин и почувствовал вдруг горячую любовь к Корчанову, радостно ощутил близкую возможность того, как они сядут за стол с дымящимися тарелками пельменей, могут и выпить для аппетита, как наладится у них разговор о нынешнем и далеком и они, бывшие разведчики, поймут друг друга с полуслова.

ОБЕЛИСК

I

В мастерской было холодно и пыльно, как в старом запустелом чулане. Вдоль стен на стеллаже стояли гипсовые барельефы, глиняные головы, статуэтки. В углу сидел однорукий старик с трубкой. Рука лежала около его босых ног. Старик, сощурив глаза, не спеша покуривал, словно обдумывая, что с ней делать. На подоконнике желтел человеческий череп, зловеще скаля зубы.

От всего веяло удручающим унынием неудач.

В мастерскую Фролов не заглядывал всю неделю: с комиссией выезжал в районы отбирать на областную выставку работы самодеятельных художников. Вчера вернулся, замесил глину и вновь занялся «Сталеваром». Этот бюст он готовил на очередную зональную выставку.

Работа подвигалась мучительно вяло. Фролов добился предельного сходства с натурой. Но не хватало какою-то главного, единственного прикосновения пальцев, чтоб глина ожила, задышала.

Со двора в окно глядел осенний багряный вечер. Мастерскую заливала бордовая сумеречная мгла. На каркасе — проволочном скелете будущей статуи — Фролов увидел белого петуха. Он был живой, этот петух, переступая желтыми лапками, устраивался на непривычном для него нашесте. Что за наваждение? Фролов встал со стула, шагнул к петуху. В углу на стеллаже и за фанерной перегородкой приютились пестрые хохлатки. «Этого еще не хватало. За время отъезда курятник устроила!»

Фролов шугнул петуха к приоткрытой двери. Ошалело хлопая крыльями, тот побежал по стеллажу, сшибая статуэтки, флаконы с лаком, банки, кисти. Фролов запустил в петуха осколок гипса и под испуганное кудахтанье всполошенных кур вышел из мастерской.