Читать «Олеся и Арлекин» онлайн - страница 55

Тут, откуда ни возьмись, Асклепия:

- Гениально, Лобанов! Я всегда говорила: Лобастик - светлая голова. Только снимай быстрее!

- Не плачь, Дарья! - попросила Олеся, догнав во всем разочарованную художницу.

Словно спеша куда-то, Дарья спотыкалась и глотала на ходу соленые слезы.

- Всех великих художников не понимали, - добавила Олеся. - Над ними всегда смеялись и издевались. А с тобой, по-моему, даже не плохо обращаются.

Дарья остановилась и посмотрела в сторону съемочной пощадки. Боль переполняла ее глаза.

- Тебя скоро признают, вот увидишь! - продолжала Олеся. - Люди будут толпами валить на твои выставки и плакать. Они увидят в самых хороших картинах твои слезы и по-настоящему поверят тебе. А если не будет слез, то уж точно никто не полюбит твоих картин, тогда и надеяться не на что.

Разделив шоколадку, Олеся протянула половину Дарье. Художница проглотила шоколадный ломоть, не глядя. Все ее мысли были там, где…

Оператор Лобанов, изгибаясь возле газовой плиты, улавливал пиротехнические эффекты вечнокурящей Асклепии, сквозь которые непонятно как, странно, в мистической недосказанности двигалась старая, дырявая шина как бы сама по себе, а на самом деле, самоотверженными усилиями ассистента Тряпушкина.

Шел третий день съемок, а продвинутого сценария все не появилось. Группа косо посматривала в сторону режиссера, видимо, ожидая, что сценарий вот-вот родится. И правда, какой-нибудь печатный текст пошел бы заметно не пользу будущему фильму. А то как бы странно складывался кинопроцесс: вместо шикарного пляжа сняли свалку, вместо шампанского - сточную воду (имевшую, однако, очаровавший Лобанова «непонятный» бурый оттенок, но ведь, как ни крутись, - не шампанское) вместо модных голых женщин, ровно как изысканных манер вообще ничего не сняли и снимать не хотели. Все ворчали, ждали шикарный сценарий и курили.

В этот критический момент Тряпушкин, не знамо из каких побуждений, принес три густо исписанных листа. Это был литературный дебют ассистента, поэтому Арлекин отнесся к инициативе корректно. Юноша волновался, переживал, мял странички как туалетную бумагу, но все же осмелился вынести свой опус на суд публики.

- Стояла жара, - сказал Тряпушкин и стушевался.

- Ну, что же ты, Тряпушкин? - подбодрил Арлекин. - Пока не плохо...

- Две голые женщины, выпив бутылку шампанского, пошли к морю купаться. - Тряпушкин трагически замолчал. Больше его никто не подбадривал, тем не менее он нашел в себе мужество и заявил: - Не дойдя десяти метров до воды, Венуста пылко обняла Евдоксию, Евдоксия властно захватила промежность Венусты, и обе грохнулись на землю.

Тряпушкин притих. Неизвестно, чего он ожидал после долгой паузы шокированных коллег: пылкого как объятия Венусты одобрения или властного осуждения.

Первые аккорды сценария произвели сильное впечатление: сигарета Асклепии, сгорев до тла, исчезла в губах; оператор Лобанов, начинавший слушать в позе мыслителя, кончил какой-то странной и непонятной позой, просто не описать; Олеся уставилась на ассистента, открыв рот; Дарья мстительно улыбалась, а режиссер Арлекин почему-то покраснел как перец.