Читать «Михаил Булгаков» онлайн - страница 13

1917 год был для Булгакова годом тяжелых испытаний. Летом он проводил трахеотомию у больного ребенка и, опасаясь заражения, вынужден был сделать себе прививку от дифтерита. После этого у него начались боли, которые он стал снимать с помощью морфия, и в результате употребление наркотика вошло в привычку. Неизлечимый по тем временам морфинизм повредил земской врачебной карьере Булгакова: он был освобожден от службы по болезни. Вылечился он только через год в Киеве благодаря усилиям жены и отчима — врача И. П. Воскресенского.

Поправившись, Булгаков открыл частную практику как венеролог.

«Михаил решил заняться частной практикой, — рассказывала Татьяна Николаевна. — Когда мы весной 17-го года уезжали из Саратова, отец дал мне с собой ящик столового серебра — мое приданое. Теперь я решила его продать. Как раз в это время я узнала о смерти отца — спустя шесть месяцев после того, как он умер — в начале 1918 г. — в Москве, в тот самый день, когда к нему приехала мама. Когда я узнала, я тут же послала ей через Красный Крест 400 рублей, но они, к сожалению, не дошли. На остальное мы купили все необходимое для приема больных. Я 5 тысяч получила за серебро, но быстро их все потратили.

Кабинет Михаила был устроен очень удобно — больные в приемной сидели за ширмой и не видели тех, кто выходил от врача; для больных венерическими болезнями это имело значение.

Смена властей очень действовала на прием: в начале каждой новой власти всегда было мало народу — боялись, наверно, а под конец — много. Конечно, больше ходили солдаты и всякая голытьба — богатые люди редко болели этими болезнями. Так что заработок был небольшой. Я помогала Михаилу во время приема — держала руку больного, когда он впрыскивал ему неосальварсан. Кипятила воду. Все самовары эти чертовы распаивала! Заговорюсь — а кран уже отваливается.»

Работать было очень трудно. Частный прием врача — это двери дома, открытые настежь. Татьяна Николаевна вспоминала, как раздавался стук или звонок, и она шла открывать.

«К врачу», — говорил незнакомый человек, его впускали. Приходили проститутки. Кто только ни приходил. Приходили, вероятно, и посетители, описанные позже Булгаковым в «Белой гвардии»: «В первом человеке все было волчье, так почему-то показалось Василисе. Лицо его узкое, глаза маленькие, глубоко сидящие, кожа серенькая, усы торчали клочьями, и небритые щеки запали сухими бороздами, он как-то странно косил, смотрел исподлобья и тут, даже в узком пространстве, успел показать, что идет нечеловеческой, ныряющей походкой привычного к снегу и траве существа. На голове у волка была папаха, и синий лоскут, обшитый сусальным позументом, свисал набок. Второй — гигант, занял почти до потолка переднюю Василисы. Третий был с провалившимся носом, изъеденным сбоку гноеточащей коростой, и сшитой и изуродованной шрамом губой. На голове у него старая офицерская фуражка с красным околышем и следом от кокарды, на теле двубортный солдатский старинный мундир с медными, позеленевшими пуговицами.» Приходили вооруженные люди. Их надо было лечить.