Читать «Секрет каллиграфа» онлайн - страница 257

Мастер из Алеппо только что дал свое согласие. С мая и до середины июля заключенные-резчики под руководством Фарси золотили раму.

Начальник тюрьмы аль-Азм ног под собой не чуял от счастья, потому что этот шедевр должен был обессмертить его имя как мецената новой мечети в Саудовской Аравии. Аль-Азм считал себя атеистом, одинаково безразличным ко всем мировым религиям, но только не к чести своего клана и не к уважению родственников.

Теперь он, как никогда, баловал Хамида. С января месяца каллиграф стал ежедневно получать горячий обед из ближайшего ресторана «Аши». Спал Хамид в ту пору на удивление крепко.

Жаль только, счастье его длилось недолго.

В феврале 1958 года Сирия неожиданно для многих заключила союз с Египтом. Начался мрачнейший из периодов ее истории. За одну ночь были распущены все партии и запрещены все газеты. Одна волна арестов следовала за другой.

В конце марта 1958 года аль-Азма сместили с поста директора тюрьмы, и вскоре он сам оказался в заключении. Ему предъявили обвинение в связях с ЦРУ с целью свержения правящего режима.

Прибытия нового начальника ожидали со дня на день.

Хамид чувствовал, как под его ногами разверзается адская бездна. Измученный переживаниями, он едва мог ходить.

Однако Фарси быстро справился с парализовавшим его ужасом и взял себя в руки. Он решил предложить новому директору написать на подготовленной доске какое-нибудь патриотическое изречение и преподнести его президенту в качестве подарка от заключенных. Время цитат из Корана миновало. Саудовская Аравия ненавидела Насера, а тот, после неудачного на него покушения, нещадно преследовал исламских фундаменталистов по всей стране.

Теперь Фарси с замиранием сердца ожидал нового начальника. Он быстро забыл своего прежнего покровителя. Первое время его мучила совесть, но тревога за будущее Лиги и свое собственное быстро взяла верх. Не стесняясь в средствах, он решил идти на все, что могло бы облегчить передачу магистерских полномочий Али Бараке.

Вскоре, однако, Хамида постигло горькое разочарование. Новый директор оказался офицером из крестьян, который едва мог поставить на бумаге свою подпись. Он не скрывал ненависти к книгам и грамотеям, а в каллиграфах видел садистов и извращенцев, стремящихся любыми средствами затруднить человеку чтение. Даже за закрытыми дверями своего кабинета он не снимал черных очков.

Хамид страдал, слыша обо всем этом. Он не спал три ночи подряд, и не без оснований. На пятый день после прибытия нового директора его ожидало самое глубокое падение в жизни.

Выслушав его предложение, новый начальник чуть не лопнул от смеха.

— Миллионы и миллионы патриотов, — сказал он, — боготворят нашего президента Насера, и ему начхать на любовь жалкой кучки крыс из тюремных подземелий.

Приготовленную под каллиграфию доску он велел пустить на дрова. Но и это еще не все. Новому директору тоже были нужны «виллы» для своих любимцев. Поэтому их прежних привилегированных обитателей он отправил в «преисподнюю», то есть в самые обычные камеры. Каллиграфии на стенах комнаты Хамида, равно как и его фотографии, тетрадь и дорогие инструменты, он без колебаний выбросил в мусорную корзину. Заключенным запрещено иметь личные вещи, объяснил начальник. Фарси должен быть счастлив уже тем, что государство кормит его, преступника. Какое искусство может быть в тюрьме? Где такое есть? А? В Швеции? Чиновник не стал дожидаться ответа. Он понятия не имел, где находится эта Швеция. Большинству арабов Швеция или Швейцария представлялись далекими сказочными странами, населенными одними счастливыми людьми.