Читать «Цветы для профессора Плейшнера» онлайн - страница 17

Жизнеописание

 В том доме, что напротив «Эрмитажа» (Но не исключено, что рядом с ним), Жил некто по фамилии, ну, скажем, Пафнутьевский, а может быть, Ильин. Он, кажется, работал инженером, А может, и бухгалтером служил, Не числился в последних, не был первым И был всегда прописан там, где жил. Он брал в заказе рис, продел и шпроты, Читал «Советский спорт» и «Крокодил», И за права индейского народа Боролся, и на выборы ходил. Он был женат — возможно, и вторично, Дочь привозил учиться макраме, Предпочитал «Перцовую» «Столичной», Но пил, что есть, и был в своем уме. Когда он умер, не пожив на свете И не сглотнув обыденности ком, Заплакала жена, зашли соседи, И на венок расщедрился местком.

* * *

Ты мне нравишься, девчонка из соседней средней школы, пробегающая мимо с легкой сумкой на плече — нравится твоя походка                                              и каштановая челка, нравится твоя улыбка,                                             и фигурка,                                                                 и вообще! Но иду я нынче с рынка, у меня в руке авоська, и в другой руке авоська,                                                 и еще одна в зубах. У меня была получка, у меня жена и дочка, сто халтур, аспирантура, гоголь-моголь, Фейербах! Оттого-то мимо, мимо ты  летишь в весеннем свете, и в ребро меня, похоже, зря пихает сатана: я махнул бы вслед рукою —                                                          да в руках авоськи эти, я бы крикнул: «Стой, девчонка!» —                                                                       да в зубах еще одна!

Очередь

Давали колбасу. Михал Иваныч Глинка, Поднявши воротник, встал крайним и вздохнул О том, что денег нет, что допекает жинка, А худсовет опять «Руслана» завернул. Молчал угрюмый Фет, а перед ним Чайковский «Лаванду» в пятый раз насвистывал в усы, И о фон Мекк мечтал, согревшись папироской, И вкус припоминал копченой колбасы. За ним глотал слюну народу неизвестный, Воспеть успевший БАМ, КамАЗ, Экибастуз, Державин Гавриил и Федор Достоевский, Уж лысый, но еще не принятый в Союз. За Федором дремал, мечтая об окрошке, Художник Левитан, укутавшись тепло (С сороковых годов — под псевдонимом Кошкин, Что до сих пор его ни разу не спасло). Так, двигаясь гуськом за физиком Поповым, Ушедшим в сторожа тому семнадцать лет, Они топтали снег, бранили Бирюлево, Честили холода и крыли Моссовет. Но понапрасну их во все места продуло Поскольку подошел стоявший впереди Прозаик Лев Толстой, приехавший из Тулы, С кошелкою в руках, женою и детьми…