Читать «Словарь для Ники» онлайн - страница 3

Только начал поднимать удочку, чтобы произвести эту операцию, как сзади послышался мерный плеск весел. Я оглянулся.

В приближающемся челноке сидел человек в мятой казачьей фуражке с красным околышем, в стёганом бушлате, из прорех которого торчали клочья ваты. Щетина, похожая на ржавую проволоку, покрывала его горбоносое лицо до самых глаз.

Ты бы испугалась.

Подгребя, он багром   —   палкой со стальным крюком на конце молча уцепил борт моей лодки, подтянулся со своим челноком вплотную.

— В чём дело? — я увидел, что он вынул нож и собирается перерезать верёвку моего якоря.

— Запретка водохранилища, — просипел он. — Отбираю лодку, а то плати штраф. Немедля!

— За что?! Я пока ничего не поймал.

Он поглядел на пустое дно моей лодки и крякнул от досады. — Вы кто, — инспектор? — спросил я.

— Инспектор… Что ж ты сюда с удочкой? Тут блесну надо вести. С шерстью вонючего козла. Поднимай якорь. Сейчас увидишь. — Он оживился. Суетливо достал со дна челнока, заваленного рыбой, фанерку с леской и блесной на конце. Возле тройного крючка было намотано что‑то мохнатое. — Распусти снасть во всю длину, держи конец в зубах и греби по–тихому. Так я и сделал.

Недвижно сидя в челноке, он следил за мной, словно горбоносая хищная птица. Минут через десять на блесну с шерстью козла поймались сначала судак, потом щука.

— Видал? — он на миг снял фуражку и взволнованно пригладил давно не стриженные, побитые сединой патлы. — Теперь будешь знать мой секрет: к блесне приматывай шерсть вонючего козла!

Это напоминание не отравило мне радости от улова, от того, что водная гладь заискрилась от лучей поднявшегося солнца.

— Тикаем к чёртовой матери! — сказал он, прислушиваясь к отдалённому рокоту двигателя. — Рыбохрана проснулась.

— А вы кто? — снова спросил я, сматывая снасть.

— Милиция Авиатором кличет… Не знаю, кто я. Понял? — он говорил много, быстро, как измолчавшийся человек. — Не знаю, откуда пришёл. Живу на Казаке. Зимой в землянке, летом в шалаше. Даже имени своего не помню… А с тебя хотел слупить денег на опохмелку. Дашь? Покажу у Казака места. Там можно и на уду. И нет запрета.

— Дам… Все же как это с вами случилось?

— Говорят, после армии… До сей поры на голове и ногах шрамы… Кто знает   —   откудова. Говорят, погон на мне оставался, с крылышками.

Казак был длинным, на несколько километров, лесистым островом, рассечённым протоками, в которых отлично ловились краснопёрка, линь и карась.

Иногда после рыбалки я навещал Авиатора в его шалаше. Приносил хлеб, выпивку. Вместе варили уху на костре.

Выяснилось, он понятия не имел о том, что существует смерть.

АВТОАВАРИЯ.

Такого нежного апрельского утра, скажу я тебе, не бывает нигде на свете, кроме как в Москве.

Вечером мне неожиданно позвонил из подмосковного дома в Семхозе Александр Мень, попросил встретить его на Ярославском вокзале к девяти утра и повозить по срочным делам. Я спустился на лифте с двумя вёдрами тёплой воды, вымыл свой «Запорожец», до блеска обтёр сухими тряпками. Даже колеса обдал оставшейся водой.