Читать «Я дрался в штрафбате. «Искупить кровью!»» онлайн - страница 35

Командира 10-го СК сняли с командования корпуса, снизили ему звание до полковника и отправили командовать дивизией.

— Оправдательные приговоры были редкими в практике трибуналов?

— Следователь армейской прокуратуры, разобравшись с обстоятельствами дела, мог его закрыть и не передавать в трибунал ввиду отсутствия состава преступления. Это было нередко. А если дело рассматривалось в суде трибунала, то начиная со второй половины 1942 года все обстоятельства произошедшего ЧП или преступления выяснялись досконально, и полное оправдание обвиняемого не являлось исключением из правил.

Судили по законам, и пусть это были законы военного времени и подсудимые не имели защитников на суде, но соблюдение самой буквы закона являлось главным требованием Военной коллегии при Верховном суде СССР. Приведу примеры, как следствие прерывалось еще на первом этапе и с подозреваемых были сняты все обвинения.

На Днепре, под Черкассами, саперы не рассчитали прочность наведенной переправы.

По ней пошла колонна артполка с пушками, и вся техника ушла под воду.

Мост не выдержал. Да еще как раз в этот момент плюхнулся в воду самолет ПО-2, на котором прилетел осматривать переправу начальник артиллерии армии.

Но прямой вины саперов в случившейся трагедии на переправе не было, и командование, выслушав наши доводы, приказало закрыть дело.

Там же, на Днепре, смершевец одного из стрелковых полков доложил по инстанции, что на его глазах было массовое бегство с поля боя, которое возглавил лично комбат. Был арестован комбат и еще пять человек из батальона, на участке которого все произошло.

Выясняется, что никаких «драпальщиков» и в помине не было, а дело было так: комбат разрешил части легкораненых бойцов отойти к полковому медицинскому пункту, и после получения медпомощи большая часть этих солдат снова вернулась в окопы и продолжила бой. Одним словом, типичный особистский поклеп, с которым мы сталкивались многократно. И я решил допросить смершевца, который первым доложил о ЧП. Но чтобы допросить особиста, требовалось разрешение начальника отдела контрразведки армии, а они своих в обиду не давали.

Но я добился такого разрешения, и когда прояснилось, что весь доклад смершевца был сплошной ложью, то написал рапорт и передал его начальнику Смерша нашей армии.

И этого сигнализатора выгнали из особистов в строй.

— Прокуратура и смершевцы в каких отношениях были между собой?

— Я вам честно отвечу, что особистов боялись многие, но ненавидели почти все.

И хоть трибунальцы и армейские прокурорские работники далеко не все были ангелами, но отношение к особистам, к этим хамовитым «детям Дзержинского», в нашей среде было сугубо отрицательным.