Читать «Испанский вояж» онлайн - страница 16

— Уговорили на ликер, — засмеялась она.

Я одобрила решение и пошла к стойке сделать заказ. С формальностями мы покончили быстро: на первую экскурсию мы уезжали от гостиницы «Тритон», а на вторую — от автовокзала, время написано на билетах. Глоток любимого ликера придал мне бодрости, Рамзия тоже была в форме, и скоро от разговоров о трудностях работы в туризме мы перешли к воспоминаниям о нашем славном советском прошлом. Как часто бывает в таких случаях, когда встречаются люди одного поколения и одного круга, начался поиск общих знакомых. Казалось бы, на побережье Средиземного моря, в Испании, в час ночи две дамы, встретившиеся третий в жизни раз, взялись найти людей, с которыми они были знакомы лет двадцать назад за тысячи километров оттого бара, где они сейчас потягивают ледяной «Бейлис». Чем может закончиться такая попытка? Конечно, успехом. И не потому, что мир тесен, а потому, что прослойка тонка.

Когда Рамзия сказала, что окончила филологический факультет тбилисского университета по специальности прикладной лингвистики, я поняла, что нам не придется долго искать тех, кого мы обе знали.

— Университетских я не знаю, но мои друзья работали в Институте кибернетики, — я решила сузить круг поиска.

— В отделе у Чикоидзе? — уточнила Рамзия.

— Нет, у Велиашвили, они не лингвисты, а математики, — пояснила я.

Рамзия задумалась, а потом, улыбнувшись, произнесла, словно пароль:

— Тамаз Катамадзе!

Я подпрыгнула на стуле, ответ сошелся, мы встретились в прошлом. Мне хотелось умножить число тех, кого мы, как две колдуньи, пытались позвать за наш стол силой воспоминаний.

— Мераб Абашидзе? — была моя очередь называть имена.

— Да, он ухаживал за сестрой моей одноклассницы, — подхватила Рамзия, — и, по-моему, не только за ней, красавчик и умница.

— Точно, — подтвердила я.

Потом Рамзия назвала еще несколько имен, но я проиграла.

— А вы никогда не ездили на школы-семинары «Интерактивные системы»? — спросила я.

Рамзия взволнованно откинулась на стул, провела рукой по лицу и задумчиво проговорила:

— Ездила, это последние безмятежные годы перед тем кошмаром, который ждал нас впереди. Я так давно об этом не вспоминала. А сейчас готова даже рассказать, какие научные проблемы мы обсуждали на секции лингвистики и у кого в номере собирались по вечерам.

— А Зазу Матикашвили знали? Он работал в вычислительном центре Совмина?

— Его не очень, а вот его жену Лейлу знала, мы с ней в параллельных группах в университете учились, — ответила она.

— Помните, у них была бабушка, которая дружила с Еленой Ахвледиани и говорила о картинах, висящих на старых обоях: «Это Леночка подарила; это Леночка написала у нас, а это Леночка велела мне хранить»? — воспоминания множились в моей голове с пугающей быстротой.

— Да, — печально отозвалась Рамзия, — я тоже бывала в этом доме. Там на стенах висела не только Ахвледиани.

— Надеюсь, вы простите мою настойчивость, — сказала я, наклоняясь к ней через стол, — но еще один вопрос. Манану Пхакадзе вы не знали, из того же отдела, что и Тамаз?