Читать «Сплоченность (Перевод с белоруского)» онлайн - страница 195
Микола Ткачев
— Мы опять вернулись сюда.
— Пока да. Но фронт уже недалеко гремит… Так как же это вы с поста коменданта съехали?
— Вам от этого не есть легче.
— Догадываюсь — вас понизили. После такой обиды вы еще злее стали на партизан.
— Верно.
— И сейчас постараетесь поднять свой авторитет перед начальством. На моей шкуре. Угадал? Но должен предупредить: ваш авторитет в моих руках.
— И ваша судьба есть тоже в ваших руках.
— Рассказывайте сказки кому-нибудь другому. Буду ли я говорить или молчать — вы меня все равно ликвидируете. Расправитесь со мной, как, признаться, и я бы с вами расправился.
Поддубный заметил, что его слова поразили обер-лейтенанта. Рауберман даже изменился в лице. Он понял, что пленный — человек с твердой волей и вырвать признание у него будет нелегко.
Если бы это было в конце допроса, Рауберман, не откладывая, приказал бы своим палачам пустить в ход дубинки, но разговор с пленным только начинался, и потому приходилось сдерживаться. Он должен добиться сведений о партизанах, блеснуть перед начальством и заслужить похвалу и повышение. С таким пленным есть расчет повозиться, лишь бы в конце концов выжать из него показания. Вести следствие нашлись десятки охотников. В этом Рауберман убедился сегодня утром, когда доложил своему окружному начальству о том, кого он захватил в плен. Сколько зависти вызвало это известие! Кое-кто из штабистов попытался устранить Раубермана от ведения допроса. Дошло до того, что Рауберману пришлось разговаривать с самим гебитс-комиссаром. «Нашли дурака, — думал он, отстояв наконец свои интересы. — Сумел поймать птичку, сумею заставить ее и песни петь».
— Курите… — затягиваясь дымом, пододвинул Рауберман Поддубному коробку с сигарами, на крышке которой лежала серебряная зажигалка. — Вы, я вижу, много курите… все пальцы порыжели от табака.
Поддубному очень хотелось курить, но он решил не поддаваться своему желанию. Ему казалось, что если он сейчас соблазнится сигарой, то в дальнейшем может поддаться и еще на какие-нибудь предложения Раубермана. «Ни в чем — ни в большом, ни в малом — не позволять, чтобы враг навязал мне свою волю», — подумал Сергей и, покосившись на обер-лейтенанта, сказал:
— Пальцы у меня не столько от курева порыжели, сколько от порохового дыма. Они вчера крепко сжимали пулемет.
— Но сегодня вы есть в других обстоятельствах. И учитывайте это. Упорство ваше мы можем сломить.
— Никаких обстоятельств я не признаю. Я буду такой же, каким был.
— О, какая самоуверенность! Жаль. Советую вам подумать и ответить мне на вопросы. — Рауберман придвинул к себе чистые листы бумаги, взял карандаш. — Отвечайте по пунктам. Первый. Где после блокады сконцентрировались ваши силы?
— За вашей спиной, герр обер-лейтенант, — ухмыльнулся Поддубный. — Какой следующий пункт?
— Прошу оставить ваши шутки! — глаза Раубермана налились яростью. — Отвечайте, если хотите жить.
— Я предателем не стану. От меня вы сведений не получите.