Читать «Сплоченность (Перевод с белоруского)» онлайн - страница 185
Микола Ткачев
— Что дома?
— Натворили там горя басурманы, колом им земля! Полдеревни сожгли, на людей набросились, как бешеные собаки!
— А вы как уцелели?
— Отнес Василька к матери — погиб мальчик, смотрю — гитлеровцы нагрянули в деревню. Я свою старуху за руку — и убегать… сюда, в леса.
— А Надя?
— Надя?! — с горечью воскликнул дядька Макар.
Некоторое время он стоял в оцепенении, потом порывисто склонил голову, чтобы скрыть слезы. Борис почувствовал, что и сам заплачет, если еще хоть с минуту помолчит.
— Ну, говорите, что с ней!
— Осиротели мы. Забрали басурманы доченьку. Люди говорили, что Бошкин захватил ее.
Сердце Злобича больно сжалось. Он тяжело вздохнул и, потянув за повод коня, тронулся с места.
Шли молча. Ни о чем не хотелось говорить. «Надька, ты будешь моя», — вдруг вспомнились Борису слова, которые не раз Бошкин говорил Наде. Какой ретивый! Нет, собака, ты в силах ее замучить — на это у тебя, как и у всех твоих друзей по разбою, хватит умения, но ты ничего от нее не добьешься.
Борис так задумался, что не заметил, как вошел в деревню, не видел, что улица заполняется людьми, вернувшимися из леса.
— Борис! Братик! — вывел его из задумчивости звучный голос.
Навстречу бежала Верочка. Из ее глаз, блестевших радостью, катились слезы. Бросившись к Борису, она обняла его и прижалась к груди.
— Мы так боялись за тебя. Мама глаза выплакала. Такие бои теперь…
— Да, всем хватило горя. Как мать, Параска с детьми?
— Целы! Мы в лес убежали… Схватили по узлу — и из деревни. Все сгорело у нас, одна только баня осталась. Но чего горевать? Наживем! Правда?
— Правда, оптимистка ты моя. — Борис прижал к себе сестренку и поцеловал.
— А кто не пошел в лес — погибли, а иных угнали. Я очень боялась, что меня могут схватить и погнать. Это же как на смерть. Правда?
— Правда, — вздохнул Борис и, увидев мать и старшую сестру с детьми, спешивших к нему, рванулся им навстречу.
Сдержанно, без слез, встретила мать сына. Она перенесла столько горя, столько плакала в эти дни, что в ее глазах, сухих и ввалившихся, не нашлось в этот момент ни одной слезинки. Она молча обняла сына, уткнулась лицом в его небритую щеку и так простояла некоторое время. Затем разняла руки и, отступив на шаг, с нотками гордости в голосе сказала внукам:
— Смотрите, дети, какой ваш дядя!
Борис взял младшую племянницу на руки и вместе со всеми пошел ко двору Параски. Несколько минут постояли над пепелищем, размышляя о том, как жить дальше. Лучи солнца щедро заливали своим светом груды угля, блестели на обожженных деревьях.
Борис не мог задерживаться. Надо было вести людей в лагерь. Он попрощался с родными, пообещав навестить их в скором времени, уехал.
На выгоне, наблюдая за партизанским обозом, стояли дядька Макар и тетка Арина.
— Куда же нам теперь, Борис?
— Пристраивайтесь пока к обозу, — ответил Злобич, здороваясь с теткой Ариной. — Приедем на место — уладим…
Минуя телеги, он заторопился в голову колонны. Ехал и думал о том, что увидел сейчас в сожженных Буграх. В памяти звучал жалобный голос дядьки Макара, припоминался горестный вид и его, и тетки Арины. Этого нельзя: было забыть.