Читать «Сплоченность (Перевод с белоруского)» онлайн - страница 143

— Рус партизан?! Партизан?..

Солдат почти упер в грудь Никодима свой короткий автомат. Глаза его горели, бешено шарили по двору, он тревожно всматривался под навес, в черноту открытых дверей сеновала и хлевов — не угрожает ли опасность оттуда? И, возможно, желая быстрей убедиться, что в этом дворе его не подстерегает смерть, он так люто напирал на Никодима.

— Я здесь хозяин. Вот мой дом. Я никс партизан.

Во двор вбежало несколько гитлеровцев. Один из них, в форме офицера, подскочил к Никодиму, а остальные рассыпались по двору. И сразу же из хаты донесся звон посуды, посыпалось стекло из окон, из сарая послышалась кудахтанье кур, а под навесом, забившись в валежник, завизжала подстреленная собака.

В нос Никодиму ударило гарью, он заметил, что из-за деревьев, окружавших двор, повалили клубы дыма. Горела деревня, и над ней в воздухе стоял треск и гул. Дым все больше и больше заслонял небо, сизой пеленой заволакивал улицу, двор, удушливо щекотал в горле Никодима. «Вот и конец всем надеждам, рухнуло все», — мелькнуло в его голове. Но не о хозяйстве в эту минуту приходилось думать. Припертый к стене хлева офицером, толстым, с синим шрамом на лице, Никодим должен был думать сейчас о том, как спастись от смерти.

— Где партизаны? Говори! Показывай!

— Пан, откуда же я знаю? Здесь их нет.

— Не прикидывайся, свинья! Говори, где они прячутся?

— Не знаю. Дел я с ними не имею, сам прячусь от них. У меня, кроме хозяйства, никаких забот. Греха никакого не имею перед вами. Сами видите, убегать даже не стал…

— Скажешь, где партизанские стоянки? — лютовал офицер.

Он схватил его за бороду и стал дергать. Но что мог рассказать Никодим? Он только стонал и просил пощады. Офицер пинал его, бил по щекам, стрелял возле его ушей. Убедившись в бесполезности своего допроса, а может, ему просто надоела эта возня, он сильным ударом повалил Никодима на землю и сплюнул.

— Смилуйтесь… За что?..

— Свинья! — снова сплюнул офицер.

— Куда его, господин обер-лейтенант? — спросил солдат, стоявший рядом с офицером.

— Туда же! — крикнул обер-лейтенант и вышел со двора.

Солдат ударом в спину поднял Никодима с земли и, толкая прикладом, погнал на улицу, по которой двигались повозки. Никодим шел, шатаясь, словно пьяный. Перед его глазами дым разбегался страшными разноцветными кругами.

В конце деревни их обогнало несколько солдат и полицейских. Они бежали по выгону и на ходу стреляли в сторону кустарника, гнались, как понял Никодим, за каким-то человеком. Вскоре они, тяжело сопя, вернулись назад.

— Что? Догнали? — послышался от одной из повозок голос того офицера, который бил Никодима.

— Капут ему, господин Рауберман, — ответил детина в форме полицейского. — Автомат мой исправный.

Конвоир подвел Никодима к продолговатому хлеву, стоявшему на выгоне. Ворота были открыты, возле них стояло несколько солдат и полицейских, внутри же хлева толпилось человек тридцать бугровцев. Это были женщины и дети, среди них Никодим неожиданно заметил Мавру с ребенком, видимо, ее нашли в блиндаже. Взглянув на мужа, Мавра громко заплакала и рванулась ему навстречу. Ударом приклада в плечо один из солдат отбросил ее назад. Только тетерь Никодим понял, зачем его привели сюда. Он слышал, что оккупанты в захваченных деревнях загоняют людей в какое-нибудь помещение, запирают его и потом поджигают. При мысли об этом Никодим весь сжался, лицо его покрылось холодным потом.