Читать «Подлинная история «Майора Вихря»» онлайн - страница 198

Вот и военный контрразведчик Ефим Гордеевич Чикулаев говорил, что у сотрудников советской госбезопасности была возможность приобретать (не поймите буквально, всё происходило только на идейной основе!) доверенных лиц из числа несправедливо уволенных сотрудников СТБ — чешской службы безопасности и других ведомств. Эти люди стояли на твёрдых социалистических позициях, реалистично оценивали происходящее, с ними было легко работать.

И вот ещё какая мысль прошла в одном из материалов, опубликованных в газете «Комсомольская правда» в те дни, когда вспоминалась 45-я годовщина чехословацких событий:

«Серьёзного кровопролития в Праге удалось избежать благодаря тому, что оружие чехословацкому «ополчению» не выдавалось до приказа. Советским разведчикам были известны адреса основных складов, и в ночь на 21 августа они были блокированы. В общей сложности было изъято несколько десятков тысяч единиц стрелкового оружия».

Возможно, именно за это нам следует поблагодарить Алексея Николаевича, Валентина Ивановича и их товарищей…

Всё же не исключаем появления среди наших читателей какого-нибудь буквоеда, который может заявить: «Спецслужбы социалистических стран не имели права работать по своим союзникам!» Ответим ему словами Маркуса Вольфа, которого нам довелось спросить о возможности подобного варианта: «В принципе, не работали, но в некоторых ситуациях, как, например, в Чехословакии в 1968 году или в Польше в 1980–1981 годах, проводились отдельные мероприятия, чтобы знать, какая там обстановка».

А вот — совершенно конкретный эпизод из тех напряжённейших дней, о котором Валентин Иванович рассказал впервые:

«Игра в шахматы — это у Ботяна такая страсть, такой азарт! У нас была традиция, когда мы ещё на Лубянке сидели: в обеденный перерыв играть в шахматы. Но играли у нас всего три-четыре человека, остальные собирались вокруг и то ли помогали, то ли «болели»… И как же они играли! Это же артисты были, особенно если играл Ботян! Азарт его переходил все черты, все границы, он просто забывал — где он, с кем и как! Один наш новый начальник, который потом стал генералом, тоже оказался страстный игрок. Как понимаете, с начальством все разговаривают на «вы» и с положенным уважением. Но когда они сходились за шахматной доской, Ботян забывал всё на свете. «Ну ты! — кричал он. — Разве так ходят?! Гимно с брусникой!» (Это было его любимое выражение.) В общем, это было что-то! Вот и когда мы были в Чехословакии, наш командир тоже оказался большой и страстный любитель шахмат. Сидим в гостинице, ждём звонка, а командир с Ботяном играют в шахматы. И начинают обсуждать… Алексей Николаевич уже забывает, где он! Прага, «особый период», может быть, нас подслушивают, — а тут горячий спор и, конечно, мат идёт! Так они спорят, и в это время звонок. Надо ехать в посольство… Но они оба были настолько разгорячены, что Ботян предложил: «Давай возьмём шахматы в машину! Тут всего несколько фигур!» Он садится в машину за руль, всё ещё спорит, больше глядя на доску, чем на дорогу, и — вот этого я никогда не забуду! — выезжает на встречную полосу! Там гудят, руками машут, пальцами у виска крутят… «Да пошёл ты, гимно с брусникой!» — кричит он в ответ. И не остановишь его — настолько увлекающаяся натура! А знаете, в той обстановке это как-то успокаивающе действовало…»