Читать «Большой Кыш» онлайн - страница 2

Тука снова и снова в нетерпении поглядывал туда, где виднелся большой кряжистый Дуб. Рядом с ним кыш оказался бы в безопасности. Нет, Тука не был слабаком и паникером. Кышам вообще не свойственно малодушие. Кыш — разумный трус, а такая трусость, как известно, — признак не слабости, а ума. Но хватит рассуждений. Нельзя делать дело наполовину. Было самое время отправляться дальше, к своему домику и надежному укрытию. Ум умом, храбрость храбростью, а вороны тоже не дуры. И поесть любят.

Тука глубоко вдохнул и запетлял вверх по склону мелкими перебежками от одного снежного островка к другому. Наткнувшись на поваленный ветром клен, он стал двигаться вдоль дерева. Так было безопаснее. Потом юркнул под навес из сухих веток, огляделся и вдруг вспомнил это место! Да-да, именно здесь прошлой осенью впал в спячку его друг Хнусь. Тука обежал клен — никаких следов. Тогда он забрался под лежащее дерево и радостно вздохнул. В том месте, где ствол разветвлялся висела гроздь толстых сосулек, в одной из которых с блаженной улыбкой, головой вниз, спал Хнусь. Тука не стал его отколупывать. «Нельзя будить спящего брата» — так гласил Второй Закон кышей.

— Спи сладко, Хнусь, пока солнышко не пощекочет тебя. Хитрец, ты нарочно забрался в тень, чтобы обмануть весну и поспать подольше.

«Что ж, толково придумано», — улыбнулся Тука и начал собирать обломки коры и сухие прутики. Он складывал их кучкой под Хнусем, бормоча себе под нос:

— Теперь, когда сосулька подтает и ты, дружище, из нее вылупишься, твое приземление будет мягким.

Закончив дело, Тука хотел было отправиться дальше, но вдруг вспомнил Третий Закон кышей: «Проснулся после спячки, первым делом замаскируйся!» И, следуя ему, старательно вывалялся в земле, став похожим на комок грязного снега.

До вершины холма оставалось совсем немного. Не прошло и четверти часа, как путешественник, отдуваясь и охая, привалился бочком к своему дереву — большому крепкому Дубу.

— Здравствуй, Дерево, — сказал ему кыш.

В ответ Дуб взмахнул ветвями и зашуршал прошлогодними листьями. Тука прижался к шершавому стволу бурым меховым животом и, раскинув лапы, распластался по коре, пытаясь взять у своего могучего друга немного живительной силы.

— Ты хорошее, ты теплое и ласковое, ты — Мое Дерево. Помнишь меня? Это я, Тука. Прошлой осенью я заснул рядом с тобой. Но то ли осенним потоком, то ли снежным оползнем меня снесло вниз, и я вытаял за каменистым полем, в Большой Тени. Сколько там деревьев! Разных-разных! Без счета! Многие с крепкими корнями. Выбирай для хижинки любое! Но видишь: я вернулся, вернулся, потому что там не было тебя, Мое Дерево.

Погладив лапой выпуклую кору, слегка нагретую мягким апрельским теплом, маленький кыш двинулся вокруг дерева, вспоминая каждую мелочь. Вот корень, выгнутый дугой, круто ныряющий в землю. Ямка. За ямкой кочка. Второй корень с приподнятым узловатым коленом, припорошенный бурыми листьями соседей — ясеней и каштанов, и, наконец, третий, закладывающий полупетлю и делящийся надвое. Именно здесь стоял прошлым летом его, Тукин, дом.