Читать «Крутые виражи» онлайн - страница 68

Я спросила об этом уже у самого Настиного подъезда, когда отдала ему шлем.

– А вы когда уезжаете?

– Послезавтра утром.

Он повернул ключ зажигания, но слезать с мотоцикла не стал. Если бы он собирался меня целовать, конечно, слез бы, этот месседж я вполне уловила. И вместо того чтобы как уважающая себя девушка гордо потопать к двери, спросила жалобным голосом:

– Значит, больше не увидимся?

– Завтра нужно закончить дела в мастерской, а выезжаем мы в восемь утра. Хочешь встретить рассвет? – Он улыбнулся. – Или отличницы в такую рань не встают по субботам?

– Отличницы встают по будильнику. Значит, заедешь? – Зачем я напрашиваюсь, вот зачем? Все же сказано и показано. Туповатая Женька!

– Договорились. В половине седьмого. Я позвоню, как подъеду.

Он завел мотоцикл и уехал. А мне так хотелось спросить, собирается ли он позвонить, когда вернется в город. Все-таки влюбленные девушки непроходимые кретинки.

– Жень, ты там чего, плачешь? – Настя поскреблась в дверь, возвращая меня в настоящее.

– Рыдаю. Дай помыться человеку спокойно.

– А с отцом ты что, поругалась? Я ему позвонила, сказала, что ты у меня переночуешь, он тебе пакет завез и маме передал. Там учебники и пальто твое. Очень волновался, что ты в одной рубашке.

«Волновался он, как же».

– Он что, этого парня не одобряет? Влада, да?

– Ты что, спрашивала у него про Влада? – Я чуть из ванной не выскочила при этой мысли.

– Я, может, и не гений, но не совсем уж идиотка. Конечно нет! – возмущению подружки не было предела. – Меня мама знаешь как с Сережей достает. Познакомь и познакомь. А у него конкурс скоро…

Настя принялась рассказывать мне про конкурс, потом про концерт. Я собрала рюкзак на завтра – отец положил в пакет все, что нужно. Это что, попытка примирения? Сложи дочке учебники, и она сразу обо всем забудет? Потом я лежала, глядя в потолок, и боролась с желанием вскочить на ноги и отпинать Владову куртку, если уж до ее обладателя никак не достучаться. Женька, смирись. Ты ему не нравишься, он старше, у него другие интересы и поцеловал он тебя только ради прикола. Все пять раз. Уж Искру-то он наверняка целовал больше. И не только целовал.

Я зарылась лицом в подушку. Думать про Искру было неприятно. Еще неприятнее было от себя – дожила, ревную парня, который моим никогда не будет. Женька потеряла голову и никак не может ее найти. Но зачем он, черти его раздери, согласился послезавтра приехать?

Пятница в школе была похожа на любую другую пятницу. На английском у меня даже не было желания спорить с Дулей, нашей обожаемой Фаиной Георгиевной, что можно считать одним из признаков депрессии. 59 баллов по шкале Цунга – легкая депрессия ситуативного или невротического происхождения. Как я буду разговаривать с отцом? Раньше, когда Варька рассказывала, как ей трудно поговорить с мамой, я, конечно, давала ей умные советы; по части умных советов я прямо-таки специалист. Но на самом деле это не совсем укладывалось в голове: как это так «трудно поговорить с родителем». Я с отцом могла поговорить о чем угодно. Ну и где те счастливые деньки? Отделаться от подружек труда не составило. Пятиминутный рассказ про сложности с загрузкой неквадратных текстур – и их как ветром сдуло. Все-таки я мерзкий манипулятор. Осталось всего две задачи – не плакать и молчать. Если не плакать я еще могу себя убедить, то прикусить язык для меня всегда было подвигом вроде убийства немейского льва.