Читать «Игра в классики на незнакомых планетах» онлайн - страница 10

И трупы тех, кто боялся разговаривать с планетой. Так экономно, ни бомб, ни ракет, просто пара слов. Земляне уже давно не боятся творить. Не боятся Бога.

— Вернитесь, доктор Маклауд!

И Слово было у Бога. А теперь оно у них — у нее, у кучки молодых американских бойцов, которых она учила разговаривать. И Его здесь нет. Им придется решать самим. Серое море, сухой, взбитый, как сливки, песок, вдоль волн бегут две девочки, окликают друг друга, хохочут. Вроде бы такое простое решение. «Я знаю, как сказать “моя сестра жива”, — подумала она. — Я знаю. Неизвестно, что получится, но с экспериментами никогда не знаешь, правда?»

— Я приказываю вам немедленно вернуться на катер!

Встревоженный голос Лорана:

— Siobhan, tu reviens tout de suite, ce n’est plus une blague, tu m’entends?

Шивон уходила в лес, который не был по-настоящему лесом, но мог им стать, если приложить определенные языковые усилия. Она сняла шлем, бросила его на землю. Села.

По образу и подобию своему...

Шивон Ни Леоч прислонила руку к глазам и поглядела туда, где остался катер.

Так попомни мой совет,Ничего для нас здесь нет,И хочу домой я в добрый старый Дублин...

— И хал ззe кие, — сказала она. — И хал ззеанна кие.

«Нас тут не было. Нас тут нет».

Подул ветер. Пробежал по траве, пробрался по кронам деревьев. Утих.

Никто не разговаривал.

Интерлюдия

Суета творилась на корабле «Джон Гринберг», приписанном к Лингвистической комиссии, хоть каждый и старался скрыть нетерпение пальцев на компьютерных клавишах, дрожание голоса на таких знакомых и давно уже вышедших из употребления топонимах: Париж, Баллинора, Новосибирск...

Корабль «Джон Гринберг» направлялся к Земле.

Списывают на Землю, шутили ветераны. Как рухлядь.

На «Гринберг» переводили тех, кто навсегда возвращался на Землю: отслуживших свое ученых и техников, которым сил уже не хватало обманывать; устаревшее оборудование, еще двадцать земных лет назад бывшее суперсовременным.

«Я бы тоже могла вернуться», — думала Шивон.

Самое время.

В памяти моей очень много светлых дней,Пролетевших в городке, что был мной так любим,Где играл я в футбол с ребятней из разных школИ смеялся сквозь чад и сквозь дым.

— Что это? — спросил Лоран.

— Песня, — ответила Шивон.

— Я понимаю, — сказал он. Он и другое, верно, понимал: отчего с приближением к Земле они становятся все более нервными, вспоминают такую вот ерунду вроде старых песен, которые теперь уже не найдешь ни в какой записи. Тянешься к старым воспоминаниям, запыленным, поросшим плесенью.

— Тебе снятся сны? — спросила она Лорана — доктора Дюпре, работы которого разлетелись по всему космосу еще до того, как «Гринберг» начал плавание.

— Вроде того, как мы высаживаемся на Землю — а там ничего нет?

— Ага. Все сожжено. Еще одна мировая война — а мы и не знали. Или что-нибудь похуже...

— Или еще; мы прилетаем, а там все как было, еще до первого полета. В точности. Только мы-то понимаем, что так быть не может...

Лоран знал, что она чувствует. Сейчас он был ей братом; таким же подростком. Ей казалось, что, стоит им прибыть на Землю, как все то время, что они провели в космосе, аннулируется; они снова превратятся в молодых стажеров, со зрачками, расширенными от надежды.