Читать «Первый особого назначения» онлайн - страница 35

Степка прибежал, когда отряды уже строились во дворе, готовясь к выходу. Заморосил дождь. Ребята строились, поеживаясь, неохотно и молча. Но когда отряды строем, по трое в ряду, двинулись по улице, когда три барабанщика дружины и два горниста — семиклассники ударили в барабаны и затрубили в горны, когда развернулось впереди алое дружинное знамя, вспыхнув, словно громадный костер, когда язычками пламени взвились над головами отрядные флажки, все приободрились и подтянулись. А тут, должно быть разбуженное барабанной дробью и громким пением, выглянуло из-за тучи солнышко.

Рядом со Степкой шагали Олег и Женька. Треневич все время путался, не попадал в шаг и толкал Степку плечом. За спиной громко сопел Мишка. Дыша Степке в затылок, он сообщил, что все-таки захватил из дома сырой картошки. На всякий случай. Может быть, выйдет какое-нибудь новое распоряжение и разрешат развести костер…

Барабаны гремели и горны пели, не умолкая все время, пока шли по улице. Прохожие останавливались и глядели на пионеров, улыбаясь. И хотелось шагать еще ровнее, чеканить шаг, как чеканят солдаты на параде. Под барабанную дробь миновали последние окраинные постройки, оставили позади завод, и вожатая сказала, что барабанщикам и горнистам можно отдохнуть, а знаменосцу спрятать знамя в чехол. Стало тихо. Только подошвы шаркали по дороге. Но разбуженное солнце уже разгоняло тучи, и они походили теперь на груды почерневшего мартовского снега, который оседает под весенними лучами. Изморось сменилась теплым ветерком, и в синеве невидимый жаворонок запел так громко и радостно, будто бы по небу побежал говорливый стремительный ручеек.

Степке нравилось шагать по дороге к синеющему вдали лесу. А когда вдоль насыпи зазеленели первые кустики, когда появились первые деревья, похожие на разведчиков, высланных вперед из леса, раздались оживленные голоса:

— Смотрите, смотрите! Вон сорока полетела!

— Девочки! Поглядите, сколько одуванчиков!

— А вон крыса! Крыса!

— Где? Где?!

— Через дорогу побежала!

— Эх, поймать бы да Надьке за шиворот!

— Тебе за шиворот.

— Я крыс не боюсь, а ты боишься.

— Это и не крыса вовсе, а суслик.

Все вокруг казалось удивительным, невиданным, всюду шуршала, копошилась, суетилась, хлопала крыльями, перебегала и перепархивала с места на место чудесная жизнь, которой никто никогда не видит в городе. Все звонче звучали голоса. Но их вдруг заглушили барабаны и горны. Это барабанщики и горнисты от полноты чувств ударили своими палочками по тугой коже и стали дуть в сияющие желтые трубы.

Лес двигался навстречу ребятам. Он подступал все ближе, ближе, громадный, молчаливый, пронизанный зеленым светом.

На опушке сделали привал. По рукам пошел Степкин бинокль. Всем хотелось посмотреть на город, который остался позади и едва виднелся вдалеке.

Отдохнув, двинулись дальше, в глубь леса. Шли, растянувшись длинной цепочкой по узкой тропинке. Над тропинкой переплелись густые ветки, будто бы хотели скрыть ее от солнца и неба. Громадные желтые корни пересекали ее, словно сосны своими могучими морщинистыми лапами хотели удержать тропинку на месте, боясь, как бы она куда-нибудь не убежала.