Читать «Марки. Филателистическая повесть. Книга 2» онлайн - страница 7

Наконец, Попов вернулся и привёл с собой долгожданного хирурга. Осмотр ноги академика и произведённая доктором операция заняли несколько долгих часов. Уже давно спустилась ночь, а мы с профессором всё ещё находились в доме Ивана Петровича с намерением проявлять заботу и приятною беседой утешать нашего соседа. Павлов лежал, глядя отсутствующим взглядом в потолок. Я обдумывал, как лучше доложить старику про порчу столового серебра.

– Доброе утро. Как хорошо, что Цербер вас отыскал, – сказал Попов. – Мы вас, признаться, уже похоронили. Не правда ли, настоящее пасхальное чудо?

– Что за чушь вы мелете? – слишком энергично для тяжелобольного отозвался с кушетки академик. – Религия есть самый обыкновенный инстинкт.

– Зачем же вы ставите человека на одну ступень с крысой? – возразил Попов.

– А человек и есть крыса, только высшего порядка. Адаптировавшаяся к внешней среде, – лицо Павлова вновь исказилось, как от приступа боли.

– Душевные порывы – тоже рефлекс?

– Прекратите, тошно, – фыркнул академик.

Он попытался встать, но боль в ноге напомнила о себе. Видимо, разговоры о душе вызывали в нём страстное неприятие.

– Пойдёмте, – обратился ко мне Попов. – Больному сейчас не следует волноваться. Не станем слишком уж надоедать ему. Эмоции, как известно из трудов Ивана Петровича, есть регулятор физиологической деятельности.

Старик-учёный только слабо кивнул, потом закрыл глаза, давая нам понять, что не желает с нами разговаривать.

На цыпочках мы вышли от Павлова и направились к Попову. Цербер с лаем бросился за нами следом. Меня это слегка обескуражило: пёс пошёл за нами, людьми ему малознакомыми, а в доме хозяина оставаться не пожелал. Попов погладил его по холке и не стал прогонять. Дома он покормил Цербера и отвёл ему место у порога. Мне же всё не давала покоя картина увиденного.

– У него так не убрано. Запах такой… тоскливый.

– Что вы хотите, старый, одинокий человек, – промолвил Попов. – Я тоже в первую минуту подумал, его дом вверх дном бандиты перевернули.

– Скажите, Александр Степанович, что за странное устройство у Павлова в кабинете? Велосипед, а без колёс.

– Ах, вот вы про что! Это же машина для тренировки мускулов, велотренажёр.

– Что же, старик крутит педали и никуда не едет?

Мне представилось, как одинокий, всеми забытый Павлов сидит на своём неподвижном велосипеде и думает, что несётся вперёд, оставаясь на месте.

– От одиночества и ужаса смерти уехать пытается, – сказал я.

– Вам пора браться за новый роман, – улыбнулся Попов. – Знаете ли, дорогой друг, творить добро куда как проще, если взывающий о милосердии учтив и благовоспитан. А если нет? Как быть тогда?

– Вот именно, – не мог не согласиться я.

– Пусть и он удостоится нашей милости, – промолвил мой учёный друг.

– Вот именно, – снова не мог я не согласиться, – А где, кстати, его жена?

– М-м, готов поручиться, такого характера, как у Павлова, и святой не выдержит. Не удивлюсь, если жена его оставила. Я где-то читал, что и настоящий Павлов был страшно вздорным человеком. Вот, выходит на марке его точно нарисовали. Теперь любуйтесь на его изображение.