Читать «Марки. Филателистическая повесть. Книга 2» онлайн - страница 39

Я до того растерялся, что не знал, как и ответить.

Сказать по совести, меня в последнее время интересовала криминалистика и всякие преступления.

– Скажите, можно в будущем правительстве получить место шефа полиции? – спросил я.

Хотел продолжать, но Правитель прервал меня на полуслове:

– Победим, тогда видно будет.

– А как же Попов? – снова задал я вопрос.

– Попова беру на себя, – сразу нашёлся Май-Маевский. – Уверен, и он не откажется, если мы с Алексеем Максимовичем вместе поднажмём.

Я представил себе Попова. Сомнение в уверенности Май-Маевского закралось в моё сердце.

– И вы, и ваш приятель Попов слишком много знаете, – заявил адмирал.

В доказательство слов Колчака Владимир Зенонович два раза с силой провел себе ребром ладони по шее.

От меня хотели мгновенного ответа, который я не собирался им давать.

– Мне надо подумать, – отвертелся я. – И скажите, кстати, почему на плакате, который висит в доме Эйвазова, стоит «Возрождбннах Россих»? Неужели нельзя было написать правильно? Я спрашиваю исключительно как литератор.

– Когда столько лет живёшь с этим, невольно свыкаешься, – ответил адмирал. – К чему условности? И потом сколько уже было всяких организаций и названий, и где они все? Так что думайте скорее.

Внезапно со скрежетом отворилась дверь нашей темницы. В глаза ударил свет.

На вошедших были длинные тулупы, подпоясанные разноцветными поясами и широкими кушаками цветов от бордово-красных до лимонных. Нам связали руки за спиной и вывели на двор. Вечернее солнце совсем уже почти село, но и без всякого солнца нам приходилось поминутно щуриться. Я разглядывал своих спутников. Май-Маевский, страдавший одышкой, представлял собой тяжёлое зрелище. Китель висел какими-то жалкими клоками, плечи упали, живот сдулся, кальсоны тоже. Лучше всех смотрелся Александр Васильевич. Глаза его горели, самообладания он не терял. Не будь его руки связаны, он, вне всякого сомнения, набросился бы на наших мучителей.

– Давайте прощаться. Боюсь, потом не успеем, – чётко выговаривая каждое слово, произнёс Верховный. – Только без театральных эффектов.

Видимо, разум несчастного Май-Маевского помутился. Он повернул ко мне дикий взгляд и произнес.

– Отговорила роща золотая… Грязные собачьи самки! …

Мы стояли в оцепенении. Слёзы невольно покатились из моих глаз. Я вспомнил Попова. Ах, зачем мы только ввязались в эту авантюру!

– Похоже, нас поведут на шаманскую церемонию, – сказал адмирал.

Люди в остроконечных шапках и бараньих тулупах молчали. Цветные кушаки их развевались на ветру, сплющенные гнусные лица не изображали никакого чувства. Ни злорадства, ни ярости – ничего! Я невольно сглотнул и отвернулся.

Вдруг на приличном расстоянии мы увидели прохаживающегося в тени медленным шагом Чингисхана. Главный террорист стоял в полумраке за деревьями и улыбался, глядя в нашу сторону с видом победителя.

«Вот он, предатель – мелькнуло в моей голове, – Напоивший меня сонным напитком и бросивший в тюрьму». К сожалению, прозрение наступает слишком поздно.