Читать «Марки. Филателистическая повесть. Книга 2» онлайн - страница 35

Мне пришлось провести в обществе Колчака не так уж мало времени. Счёт времени я не вёл. Я закусил сыром и запил сыр вином. Со свечой в руке добрых два часа ползал вслед за Колчаком по пещере. Это была его инициатива. Я и так сразу понял, что из каменного мешка нам самостоятельно не выбраться.

Чем больше я общался с Верховным Правителем, тем больше он мне нравился. Сразу бросалось в глаза, что человек он был незаурядный, и не нам, простым людям, чета. А на таких людей у меня глаз намётанный.

Наконец, мы решили улечься на тюфяки и поспать. Я не мог сомкнуть глаз и невольно стал свидетелем странного разговора. Колчак говорил сам с собой.

Слова я еле разбирал: «В Румынии было полно войск. Если бы мы решительнее действовали, ничего не случилось бы. А если в Румынии и сейчас верные люди? Только дать сигнал. Сколько времени упущено. Попробовать расшевелить старика Маннергейма? Виноват во всём… один.»

На следующий день произошло то, что и должно было случиться. Вдруг откуда-то сбоку раздался скрип, а через секунду вдали показался свет. И исчез. Потом к нам в темноту видимо втолкнули ещё одного узника. И с грохотом железная дверь снова захлопнулась.

– Кто вы? – вскрикнул я непроизвольно.

– Ох, собачья самка! – послышался знакомый голос из дальнего угла.

Мы зажгли фитиль и двинулись на голос. Владимир Зенонович Май-Маевский, собственной персоной оказался перед нами. Выглядел он несколько странно. Верхняя часть формы, китель и фуражка имелись в наличии, зато нижняя часть представлена была одними кальсонами и ботинками на босу ногу. Генерал стоял посреди комнатки, смахивая огромным платком с фуражки паутину и голубиный помёт. Из его рта пахло коньяком, смешанным с плохо переваренной пищей.

– Вы-таки напали на красноармейца? – закричал я.

– На красноармейца? – захлопал он глазами.

– В метро.

– В метро? Разумеется. Подождите вы с красноармейцами. О-о, кого я вижу, да тут все наши, и сам Главный!

Мы обнялись.

– Когда вы успели набраться? – спросил с осуждением Верховный, но не строго.

– Когда успел – маленький секрет, – ответила, жеманясь, «самка».

– В таком случае рассказывайте, как вы здесь оказались.

– А-а, – отмахивался Май-Маевский, стараясь дышать в сторону. – Сейчас, дух переведу. Рассказывать нечего. Заехал в Петровский парк в «Яръ», посидел немного отдохнул. Времени до операции полно. Выхожу на улицу, ловлю извозчика, ору: «Давай к Киевскому»

– Погодите, разве на «Киевской» было назначено? – спросил я неосторожно и тут же прикусил язык.

Май-Маевский посмотрел на меня из темноты так, что я сразу прочёл во взгляде: «Не выдавай!» Как мог я отплатить неблагодарностью человеку, выгораживавшему меня перед Чингисханом?

– Да, кажется, на «Киевской», – выдавил я из себя. – Вылетело из головы.

– На «Киевской» в полпервого ночи, где ж ещё. Спускаюсь в подземелье метро, ежесекундно боясь оступиться в кромешном мраке. Лестница предательски уходит из-под ног, буквально едет. Захожу на станции в лакейскую, бросаю епанчу вестовому…

– Лакейская зовется вестибюлем, – попытался я спасти Май-Маевского, – а вестовой – дежурным по станции.

Владимир Зенонович кивнул с облегчением.

– Вестибюли – жуткое место. Этот ваш вестовой – …

И он назвал слово, которое советский писатель не может заменить, не уронив своего достоинства перед Отечеством.

– Да, в метро тесно, – поддерживал я беседу.

– Толчея, как на Хитровке. Останавливаю подземную пролётку на электрическом ходу. И сразу вижу: он! С марки «Будь героем». «Братец, – говорю ему, – где ж твоя трёхлинейка, где котелок и скатка?