Читать «Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля.» онлайн - страница 192

— Справляла ли праздники номенклатурная верхушка?

— Конечно, собирались — на Новый год, на ноябрьские праздники. Предварительно деньги сдавали, в складчину, Михаил Сергеевич такое правило ввёл… А вообще, друзей и на Ставрополье, и в Москве у нас много.

В. Болдин пишет: «А друзей у него, по-моему, никогда и не было… Да ещё большой вопрос: были ли у него вообще товарищи?»

А. Коробейников:

— Горбачёв, по мнению его жены, был неспособен утверждать себя путём уничтожения других. Да, уничтожать не уничтожал. А использовал на полную катушку и потом отбрасывал, как ступени отработанной ракеты. По головам и спинам таких людей Михаил Сергеевич проделал немалый путь к своей вершине. Поднимаясь, он забывал или отодвигал подальше соратников и помощников. Но не догадывался, что и при спуске с вершины помощь нужна и, как правило, ещё большая. И раз таковой не оказалось, он буквально рухнул вниз — мало кто его поддержал.

В «Жизни и реформах» Михаил Сергеевич пишет, что до конца сохранит чувство искренней благодарности всем, кто помогал ему в делах личным участием или поддерживал морально. Самообман. У него не было не только друзей, но даже верных соратников. Одних он бросил сам, другие со временем бросили его. Было бы неправдой сказать, что Горбачёва вовсе никто не ценит, что у него совсем нет приближённых. Но по складу психики и по складу ума он одинок. Раиса Максимовна не в счёт. От неё ему некуда деться. Она — его физический и моральный капкан.

Знаю, что как в Ставрополе застолье руководителей края в праздничные вечера, так и в Москве — руководителей партии и государства было одинаково трудновыносимой тягомотиной. На Ставрополье члены бюро крайкома партии и члены крайисполкома 1 мая и 7 ноября, как положено, ритуально собираясь на праздник у четы Горбачёвых, считали это «занудной обязанностью». Только официальные здравицы, наполненные лицемерием и казёнщиной, — и так три — четыре часа кряду. Постепенно, уже при Мураховском, этих сходок не стало.

Из письма Лидии Будыки в редакцию журнала «Крестьянка», декабрь 1990 г.:

«Многое сразу оживает в памяти. Яркие, счастливые годы жизни в Ставрополе, совместные прогулки, споры, весёлые розыгрыши, сложные и радостные переживания. Но на ум почему-то больше приходят грустные воспоминания. Наверное, потому, что в тяжёлые для себя минуты человек больше раскрывается, обнажается в нём глубоко запрятанное, и становится он от этого ещё ближе и понятнее. Так было и в тот летний день, когда мы с Раисой Максимовной летели из Москвы в Краснодар на похороны отца, Максима Андреевича Титаренко. Накануне в нашей квартире раздался звонок, и, чуть помолчав, сдержанно и тихо Раиса Максимовна сказала: «Лида, знаешь, папа умер».

Я думаю, что тысячи сплетен, которые раздаются по адресу Раисы Максимовны, кроме зависти, а иногда и ненависти, вызваны простым, наивным желанием людей верить в возможность существования хотя бы где-то совершенно сказочной, беззаботной, лёгкой жизни, в которой нет ни проблем, ни горьких разочарований, ни болезни, ни смерти близких людей. Да что говорить о других, когда я сама часто обманывалась, видя на экране телевизора её мягкую улыбку, оценивая ровную, приветливую манеру общения».