Читать «Крыло голубиное» онлайн - страница 5

Кажется, дыхание затворили бояре, так неожиданно было для всех, что князь, да нет — все еще княжич, промолчавший за мамкиным подолом всю ночь, — заговорил вдруг, и как! В тишине стало слышно, как в оплывшем воске умирал, потрескивая, огонь.

— Ни в крепости затворяться, ни на Тверце его ждать, ни, паче того, откуп давать Дмитрию мы не будем. Он к нам не обиды предбывшие мстить идет, а на колени ставить перед собой. Охота нам ему кланяться? — Михаил замолчал, ожидая ответа, но не дождался. — Так что, бояре, я Дмитрию Александровичу, хоть он и великий князь, Твери на щит не отдам…

Стиснув зубы, рукой прижав грудь под кафтаном (так заколотилось вдруг сердце, подкатившись под горло), Михаил замолчал.

— Так ведь и мы за то, княже! — воспользовавшись заминкой, успел пропеть старый Шубин. — Скажи только, куда итить, милостивец!

Михаил еще помолчал, пересиливая трепыхавшее птахой сердце, потом просто ответил:

— Идти надо к Кашину.

— К Кашину? — переспросило сразу несколько голосов.

— К Кашину, — подтвердил Михаил. — Брать его наперед, а там уж ждать Дмитрия.

В чудном изумлении качали головами бояре в высоких шапках: вроде бы прост был ход, да никто не додумался. Да и немудрено — не столь умно загадано, сколь дерзко от молодечества. Кабы худого не вышло. Во многих душах засела заноза сомнения, однако против никто не сказал. Странен был княжич ныне… Лучше уж к княгине потом подступиться — глядишь, перетакает.

Один тысяцкий Тимохин спросил:

— А ежели Дмитрий Селигерьем идти решится али через Торжок?

Михаил тяжело поглядел на Кондрата:

— Авось не решится.

Но и тысяцкий глаз не отвел:

— У великого князя путей много, у нас, выходит, дорога одна. А как обманешься, княже?

Михаил молчал, не знал, что ответить. Да разве допрежь случившегося кто ведает, кроме Господа, о том, что станется?.. Но если не наврал чего гонец давешний, так и будет: у Кашина встретятся оба князя, а там уж одним кулаком на Тверь повернут.

— Не должно князю обманываться, коли от Бога он, — сказала вдруг Ксения Юрьевна с той крепостью в голосе, что всяк понял — будет по-князеву.

— Дозволь сказать, князь. — Воевода Помога Андреич поднялся с таким низким поклоном, что долго видна была ранняя плешь в слипшихся прядках светлых волос. Михаилу даже с горечью показалось, что Помога нарочно таким низким и долгим поклоном насмехается над его княжьей волей.

— Говори, — резко поторопил он. Михаил любил Помогу еще с той поры, когда тот с одной ладони подсаживал князя в седло да на голубятне учил пускать голубей и поить их изо рта в клюв слюной. Одним словом, был не просто его пестуном, а как бы старшим товарищем. Это теперь Помога стал воеводой, отпустил брюхо и начал быстро плешиветь. — Ну, говори же!

А Помога все не мог справиться с охватившим его волнением: так он любил князя и так боялся, что тот ошибся, больно уж он порывист, коли решил что, так не удержишь, а тут ведь не деревянным мечом рубить.

— Верю тебе, князь. А и тысяцкий прав: надо бы дружину послать купецкие пути засеками зарубить, абы что, загнать новгородцев в болотину…