Читать «Миграции» онлайн - страница 40

Есть еще аттракцион «Батискаф» — имитация погружения в задраенном плавательном аппарате на самое дно Байкала. Глазеешь на экраны в иллюминаторах, на всякую плавающую-ползающую живность, на головокружительный обрыв (знаменитый драматург Вампилов утонул именно здесь всего в сорока метрах от берега), на сгустившийся мрак и илистое, почти безжизненное дно в свете прожекторов на глубине полутора километров, и думаешь: какое счастье, что все это «понарошку». Скорее, скорее наверх! На очередную встречу с читателями и в ресторан «Кочевник» с бурятской кухней.

Кухня, надо сказать, своеобразная, скотоводческая, перегруженная мясом — огромными подносами с «Гнездом Тамерлана» и «Колесом Фортуны», большим количеством водки и традиционным монгольско-бурятско-калмыцким плиточным чаем с молоком и жиром, совсем не противным и замечательно утоляющим жажду.

Улан-Удэ: дацан

Раннее утро в Улан-Удэ. На центральной площади проступает каменноугольный абрис самой большой в мире головы Ленина, шесть метров в диаметре. Не хватает только Руслана с копьем на коне.

В Бурятии, если вы важный гость, вас повсюду встречают по обычаю — ряженые с хлебом-солью и непременными шарфиками из искусственного шелка, голубыми, белыми или желтыми, на вытянутых руках, так что ты и сам поневоле становишься ряженым, и число шарфиков на тебе все растет. Могут еще и покамлать немножко, как босс местной писательской организации, встречавший нас на вокзале в шесть утра. Необъятный, похож на бая, в иномарке с шофером, а ведь был наверняка парторгом, стихи зачем-то продолжает писать и издавать. Гостеприимный человек, но я глядел на него как на инопланетянина или как на представителя другой, невероятно древней цивилизации, которую мне не дано принять и понять.

Совершенно противоположным антропологическим открытием стало для меня впечатление от бурятского типа женской красоты. Откуда у этого степного народа берутся такие луноликие, это ясно, но такие тонкокостные, хрупкие и совершенно аристократические красавицы? Теперь понятно, почему грубые монголы и северные китайцы в древности так гонялись за бурятскими невестами. Поэтому из бурятского национального музея я запомнил только прелести экскурсовода да жуткие ламаистские иконы с Владыкой Смерти, грызущим колесо сансары со всеми ее насельниками, чистыми и нечистыми, и фигурками змеи, петуха и свиньи на втулке — символами злобы, хвастовства и невежества, сиречь свинства. Запомнился почему-то еще мотоцикл с коляской — допотопный железный конь бурятской «пампы».