Читать «Миграции» онлайн - страница 29

Для примера две истории, приключившиеся в окрестностях прииска Восток, где в уссурийской тайге добывается вольфрам и где проживает один из спонсоров Тихоокеанских встреч. Первая героическая и нетипичная — как охотнику чудом удалось застрелить уже в прыжке напавшего на него тигра, но свалившаяся на него трехсоткилограммовая туша чуть не похоронила охотника, переломав ему ноги и ребра. Вторая трагикомическая — как человек спасся неожиданным способом. Тигр одним ударом убил собаку, а выскочившего на подворье на ее предсмертный визг хозяина прижал к двери, положив ему лапы на плечи. Вид тигриной морды лицом к лицу поверг хозяина пса в такой ужас, что он непроизвольно принялся орать благим матом. Не ожидавший столько шума тигр, в свою очередь, опешил, поморщился, отпрянул и, прихватив труп собаки, неторопливо растворился в темноте. А человек весь остаток ночи просидел дома взаперти, в обнимку с ружьем и не сомкнув глаз. За что купил, за то продаю. Но мне приятно было видеть неподдельное волнение рассказчика, не позволявшее усомниться в правдивости историй, приключившихся с его соседями.

Мне отсоветовали здесь заходить в лес, хотя причиной тому совсем не тигры, а полчища изголодавшихся клещей. Висит груша — нельзя скушать, стоит лес — нельзя в него войти. Встреча с энцефалитным клещом тоже может стоить вам жизни, и не только в Приморье. Но есть большая разница между опасениями и страхами погибнуть от укуса насекомого и священным ужасом встретиться с тигром один на один, согласитесь.

После тигров самое время поговорить о капитанах, точнее — с отставным капитаном Анатолием Александровичем Семашко.

Украинских фамилий на «-ко», «-тюк», да и покондовее — таких как Шепета или даже Халабуда, в Приморье немерено. При том что это либо люди обрусевшие уже в нескольких поколениях и зачастую исторической родины в глаза не видевшие, либо приехавшие сюда в молодости и оставшиеся здесь навсегда. Поэтому владивостокский ресторан «Пузата хата» — с украинским борщом, полтавскими варениками, галицийской жареной кровянкой, начиненной гречкой, и анекдотическим салом в шоколаде — выглядит сегодня куда экзотичнее десятков китайских, японских и корейских ресторанов. Владивосток до 1922 года был городом на редкость пестрым в этническом отношении. Кого сюда только не заносило! Помимо попавших сюда по долгу службы, здесь селились крестьяне-переселенцы из центральных областей России и Украины, донские казаки, ссыльные поляки, немецкие, американские и французские предприниматели, почему-то финны, китайцы-синеблузники с косицами, за которые их драли в потасовках, корейцы в белых балахонах верхом на коровах (это отсюда в 1937 году принудительно переселили 5 тысяч корейцев в Среднюю Азию, где они обрусели и откуда рассеялись по городам и весям Союза) и целый контингент японских проституток (как времена переменились!). Первые полвека своего существования Владивосток даже внешне очень напоминал города американского Дикого Запада, особенно в период «порто-франко» (свободной безналоговой торговли). Только вместо эффектных револьверных перестрелок в салунах и на улицах существовала речка Объяснений для офицерских дуэлей (название это до сих пор сохранилось в топонимике города, в которой, как мало где еще, отпечаталась вся его история). В советском плавильном котле пестрота населения заметно поубавилась, но следы былого разнообразия видны до сих пор. Много встречается выходцев из Сибири и других регионов и республик, когда-то влюбившихся в этот край и перебравшихся сюда жить.