Читать «Князь механический» онлайн - страница 151

— Как прикажете, ваше величество, — ответил, кланяясь, Николай Николаевич.

— А как быть с цеппелинами? — спросил государь, видимо надеясь услышать ответ, который он бы не хотел, чтобы исходил от него самого. — Я предполагал просить тебя, Серж, отменить завтра в первой половине дня все воздушные патрули над Петроградом, чтобы не смущать народ…

— Воздушные патрули, ваше величество, — вмешался Николай Николаевич, — народ вовсе не смущают. Это все сказки, которые кадеты пишут в своих газетах, а интеллигенты читают и пересказывают друг другу. Простые же люди видят в цеппелинах над городом своих защитников. Кто как не цеппелины положили конец послевоенному разбою на улицах и сделали Петроград самым спокойным городом в империи? Да что в империи — во всей Европе!

— Я тоже полагаю, Ники, — сказал Сергей Михайлович, — что отменять патрулирование не стоит. Цеппелины никого не убивают просто так и знаменуют собой порядок. Каждому, у кого нет дурных мыслей, появление цеппелинов внушает спокойствие и уверенность. Если народ не увидит их в небе — он Бог знает что может подумать.

— И все же, — не сдавался государь, — тут очень тонкий психологический момент. В толпе будут разные люди, может быть, кто-то из них будет иметь дурные мысли. Но если с неба начнут стрелять по толпе — возникнет паника, а паника — это самое худшее, что только может быть.

— Ты прав, — согласился Сергей Михайлович, — что ж, я могу отозвать цеппелины. Или дать им приказ не открывать огонь ни при каких условиях вплоть до особого приказа?

— Да, давай до особого, — сказал государь. Великие князья поклонились и пошли к выходу.

— Значит, ты понял, Серж, — окликнул Николай, — пусть цеппелины будут, но не стрелять, если я не прикажу!

— Да, Ники, сделаю, как ты велишь, — повернувшись, кивнул головой Сергей Михайлович.

Когда дверь за великими князьями закрылась, государь пошел в дальний темный угол гостиной, где висели иконы, и запалил перед ними лампаду. Государь уже собрался было опуститься на колени и молиться, как в дверь тихонько постучали. Это был Питирим — ведь Николай велел пригласить его, да забыл. Ах, как неловко — старику пришлось ждать.

Государь сам открыл дверь и впустил митрополита. Еще днем, когда Николай распорядился его вызвать, он думал, что перед завтрашним днем будет нуждаться в духовном наставлении. Но беседа с великими князьями и решение, принятое по их просьбе, о размещении подле дворца армии укрепило душу государя крепче любой беседы. И он не очень даже понимал, о чем говорить с Питиримом.

— Завтра, в 12 часов, ко мне придет мой народ, и я выйду к нему,— сказал Николай.

— Великое дело, государь, великое дело — примирение царя с народом, — забормотал митрополит, — это все Олежек придумал, Олег Константинович? Он народом любим, народ его послушает. Георгия в той войне за самоличное прорубание немцев получил. Люди это помнят.

Николай нахмурился, но, тут же обозлившись на себя за это, выдохнул, чтобы снять раздражение.

— Когда народ с царем примирится, тут и мертвецы все в могилы улягутся, — продолжал бормотать Питирим, — нечего им будет по Петрограду шастать. Я давеча со странницей общался, в Иоанновском монастыре на Карповке, — так, сказывает, двоих мертвецов сама видела. Шли по улице, гной из глаз течет. А как увидали ее — сразу тряпками лица обмотали, шапки надвинули — и идут себе, будто простые обыватели. Ох, грехи…