Читать «ПРОСВЕТЛЕНИЕ ЭКЗИСТЕНЦИИ» онлайн - страница 176

- Хотя я есмь в мире, я способен противопоставлять себя всему: Не имея охоты принимать участия в суете (an dem Treiben teilzunehmen), я все-таки располагаю возможностью быть в мире и в то же время - вне мира, если я, правда, не как существование, а в мыслящем рассмотрении, проникну к той архимедовой точке, с которой я вижу и знаю, что есть. В некоторой поразительной, хотя и пустой, независимости я противополагаю себя самого даже своему собственному существованию как чуждому для меня. Я как самость пребываю как бы вне своей существующей жизни (wie außerhalb meines daseienden Lebens) и отсюда вступаю в мир, чтобы ориентироваться в нем, уже не только как живущий для своих партикулярных целей в своих ситуациях, но как самость (als ich selbst) для моего знания обо всем и о целом, которое, как знание, довлеет себе.

Так я завоевываю свое собственное бытие в абсолютном одиночестве, где при сомнительности того, что встречается в мире, в гибели всего, и даже моего собственного существования, я все-таки еще предстою сам себе вне мира так, как если бы я был надежным островом в океане, с которого я без цели смотрю в мир, как на волнующуюся атмосферу, теряющуюся в безграничности. Ничто по-настоящему не касается меня, но все я вижу в сознании своего знания, которое есть моя надежная опора (der sichere Halt). В этой замкнутости своего самобытия я есмь универсальность воли к знанию. Неколебимо взираю я на положительное, которое познаю как значимое, будучи в этом знании удостоверен в своем бытии. Субстанциальное одиночество универсально знающего вне всякой ситуации подобно простому оку, смотрящему на все, но не в себя самого, и не встречающему другого ока. Оно как у себя дома в одиночестве своего самобытия, но остается исчезающим в точку бытием, не имеющим иного содержания, кроме покоя своего смотрения. Si fractus illabatur orbis, impavidum ferient ruinae.

Это одиночество не окончательно; оно таит в себе другую возможность. Оно есть око существования, пробивающегося в нем за свои пределы в своем первом скачке. Оно не стоит действительно на некоторой внеположной точке, а только ищет пути к ней, и в мышлении о завершении этого пути оно, скорее, готовит к тому, чтобы снова вступить в мир. Ибо после этого первого скачка из мира я все же остался бы существованием, стоящим в ситуациях как возможная экзистенция, которой касается то, что действительно есть. Одинокое самобытие становится знанием, делающим меня подлинно открытым в существовании для пограничных ситуаций; лишь в преходящие мгновения оно может быть только оком. Как возможная экзистенция, таящая себя в этой одинокой точечности выступления-вовне (Außerhalbgetretensein), как бы в зародыше, существование делает второй скачок к просветлению. Оно философски проясняет для себя пограничные ситуации, которые в своем неколебимом знании оно повергало как чуждые для себя, как возможности, затрагивающие его самое в существе его бытия. Мир есть для меня не только предмет знания, которое я вправе оставить безразличным для себя, но в мире есть присущее мне бытие, в котором ситуация потрясает меня. Безбоязненность в преодолении слепой беспомощности существования становится истоком боязни за то, что в существовании важнее всего прочего и что поставлено под сомнение в пограничных ситуациях.