Читать «Небо тебе поможет» онлайн - страница 4
Сильви Тестю
«Описала?» «Описала?»
Что все это значит? Я почуяла ловушку. Он явно говорит так, чтобы я рассмеялась. Чего доброго, все решат, что господин Ринье был прав.
Я была возмущена. Ведь именно про мой смех он и сделал мне запись в дневнике.
«Описала!» Вот еще!
Если он будет продолжать в том же духе, я или рассмеюсь, или разревусь.
Как я ни пыталась сопротивляться, это слово все время крутилось в моей голове — «описала».
Я напряглась. Нет уж, идиотом будет выглядеть как раз господин Ринье. Я так хочу.
Наконец, господин Лонкарский продолжил:
— Что же, по-вашему, означают эти три карандаша? — задав вопрос, он так и остался сидеть с открытым ртом.
«Вы ни за что не догадаетесь», — казалось, говорил он всем своим видом. Он так и сидел: рот открыт, глаза огромные, как блюдца, брови вздернуты к потолку.
Так вот он о чем! — наконец поняла я.
Карандаши — это были мои сестры и я.
— Три сестры? — спросила я.
— Нет! Нет… мадемуазель Тестю!
Его лицо снова изменилось: брови опустились, губы сжались, взгляд стал суровым.
Да, сбил меня с толку. Я-то считала себя очень хитрой.
Теперь смотрела на него и не знала, что ответить.
— Три карандаша, мадемуазель Тестю, — это птенцы, живущие в гнезде.
Что ж, купившись на гнездо, я должна была проглотить и то, что у меня и моих сестер много общего с карандашами.
Я покачала головой. Это лучший выход. Когда не знаю, что мне делать или сказать, я качаю головой. Кажется, этот жест устроил моего собеседника.
Он продолжил:
— Хорошо. А теперь… мадемуазель Тестю, скажите, что же символизирует ластик?
Я постаралась сосредоточиться.
— Гм! Ластик… он ведь стирает, — задумалась я. — Это память птенцов?
— Вовсе нет, мадемуазель Тестю.
Он почти разнервничался.
Черт побери, я провалила и этот тест!
— Не надо считать вещи такими, как они есть.
Он явно ожидал другого ответа. Я опустила голову. Опять оплошала.
Он решил помочь мне, подсказать ответ:
— Ластик, мадемуазель Тестю, символизирует птицу.
Я приподняла голову, чтобы рассмотреть эту «птицу»: ничего особенного, просто большая белая стирка.
Он продолжал:
— А птица — это…?
Ну, теперь-то я уже знала ответ!
— Мать карандашей! — парировала я.
Он покачал головой, словно говоря: почти, но не совсем так. На этот раз он не сказал: «Вовсе нет, мадемуазель Тестю».
— Это действительно мать, — сказал он.
Он потянул паузу, глядя на меня некоторое время, и продолжил:
— Стирка… мадемуазель Тестю, это мама-птица, мать птенцов.
Он улыбнулся, предвкушая скорую разгадку всей головоломки.
Я таращилась на стирку-птицу и карандашных птенцов…
Мужчина положил тяжелую руку на последний предмет в «гнезде».
— Ну, а точилка, что это?
— Это отец птенцов! — почти крикнула я, довольная, что нашла хоть один правильный ответ.
Он был рад за меня.
— Совершенно верно! А теперь, возвращаясь к вашему рассказу, к истории про злодея за дверью, мадемуазель Тестю… я убираю этот элемент.
Он схватил хромированную точилку и спрятал ее за спину.
— Что теперь произошло, мадемуазель Тестю?
— Отец пропал.
— Куда он делся?
Я знала, что ответ глуп, но предпочитала не терять больше времени: