Читать «Линии разлома» онлайн - страница 84
Нэнси Хьюстон
— В аварии у ма пострадал позвоночник, — произнес па в тот самый момент, когда я собрался обглодать куриное горло. Я люблю горло больше всех других куриных частей, но оно вдруг напомнило мне позвонки, и я уронил любимое лакомство обратно в тарелку.
— Это была не ее вина, — продолжал па. — Она ехала по склону холма вверх, к монастырю кармелиток, и какой-то идиот выскочил навстречу, лоб в лоб, ей пришлось резко свернуть и вмазаться в заграждение. Это чудо, Рэн, что она осталась жива. Чудо, чтоб его… Один из тех моментов, когда хочется поверить в Бога, просто затем, чтобы было кого возблагодарить.
— Но она поправится?
— Гм… — пробурчал па и принялся старательно перчить морковь. Он явно тянул время. — Да, она выздоровеет. Но не полностью.
Я снова вспомнил зад мертвой арабской матери в ярких цветах, и головку малыша, подкатившуюся под бок старшего брата. Есть совсем расхотелось.
— Ей потребуется инвалидное кресло, иначе она передвигаться не сможет.
— Хочешь сказать, она будет калекой?
Па отложил ложку протянул правую руку и легонько похлопал меня по левому плечу:
— Да, Рэн. Ходить она больше не сможет. К несчастью, пострадали позвонки, которые управляют ногами. Это страшный удар. У меня голова идет кругом. Но мы будем сильными, договорились? В конце концов, твоя мать всегда предпочитала разговоры ходьбе. Она сможет до посинения переливать из пустого в порожнее… проводить исследования… и путешествовать… В наше время делают прекрасные…
Он не закончил фразу: слезы солеными ручейками медленно текли по его щекам, закапали в тарелку, но он хоть в голос не разрыдался, как тогда, в день Сабры и Шатилы…
Почему я без конца думаю о Сабре и Шатиле?
И вдруг я понял. Шок был так силен, что я едва не упал со стула.
Нузха. Дурной глаз Нузхи, там, на лестнице. Нузха ударила меня взглядом — «дараба бил’айн», пожелала, чтобы со мной стряслась ужасная беда. Я уверен: это она наслала несчастье на мою мать. Ее семью уничтожили в Шатиле, она решила отомстить евреям, а я — ее лучший друг-еврей. Я был так потрясен ее злобой, что позабыл заклятие от дурного глаза. Оно всплыло в памяти: «Ма са’ха Аллах ва кан», — но слишком поздно. Все, что свершилось, — воля Божья.
III. СЭДИ, 1962
— Ты убрала постель, Сэди?
— Да.
Сэди убрала постель (значит, ее можно кормить завтраком).
Бабушка касается губами моих волос. Она еще в пеньюаре, но лицо уже накрасила и не хочет «испортить» помаду настоящим поцелуем, а может, просто не знает, что это такое. Бабушка тщательно расчесала и уложила свои темно-каштановые волосы. Вообще-то они не темно-каштановые, даже не каштановые, а совсем седые, и она их красит, потому что не хочет, чтобы люди знали, что она старая. Интересно, когда она
Она вынимает из кастрюльки идеальное яйцо в мешочек, кладет его мне на тарелку рядом с идеальным тостом и наливает стакан идеального молока.
