Читать «Ангел в яблоневом саду» онлайн - страница 8

Часто вспоминаю ее нравоучения. Ты, говорит, Ирка, порхаешь по жизни, как бабочка. И эта самая жизнь пролетит мимо тебя, оглянуться не успеешь. Много она знала о моей жизни. Ну да, серьезной уж меня никак не назовешь, это правда. Мужчин я люблю, вернее, они меня любят, и я редко кому отказываю. Особенно если мужчина деловой, серьезный, при деньгах. Он и в ресторан сводит, и цветы подарит, и комплименты скажет, и будет весь такой вежливый-вежливый. И кто виноват, что почти все те, с кем мне приходилось иметь дело, женаты? Пусть женаты, зато рядом с ними не чувствуешь себя одинокой. А вот Валя была одинокой. И когда я приезжала к ней, она радовалась искренне, я это чувствовала, и это потому, что ближе меня, как я думала, у нее никого не было. И пусть мы с ней ругались и она сильно обижала меня, особенно в те моменты, когда учила жизни, но все равно мы любили друг друга, поддерживали, и как бы нас жизнь ни била, мы оставались родными людьми.

Понятное дело, что сблизились мы после смерти Егора, мужа Вали. Вот была пара – загляденье! Всегда вместе, видно, что были счастливы. Она прямо-таки сияла рядом с ним, а он – рядом с ней. И тогда многие им завидовали. Вокруг почти все мужики пьют, а Егор мало того, что не пьет, еще и работает много, каждую копейку несет в дом. Это он отбирал и покупал коз, разводил гусей, научил Валюшу делать паштеты, нашел покупателей-рестораторов…

Он погиб неожиданно, как это всегда бывает, когда из жизни уходит молодой человек. Был май, все распускалось, Идолга со своими садами напоминала настоящий цветущий рай. Егор возвращался из города на машине, не справился с управлением и врезался в столб. Валя говорила, что у него сердце, что ли, прихватило и что он отключился еще в машине, то есть умер.

Хоронили Егора всей деревней. Валентина, во всем черном, была так торжественна и красива, что все смотрели, как мне тогда показалось, только на нее. Вероятно, ждали от нее истерики, но она была сдержанна, стояла возле могилы с белым лицом…

Истерика была уже дома, когда ее никто, кроме меня, не видел. Она так рыдала, что, казалось, еще немного, и ее сердце не выдержит, разорвется.

Я успокаивала ее, как могла, держала в своих руках, как в кольце, жалась щекой к ее щеке и тоже тихо плакала. Так жаль ее было. Вот тогда-то она и сказала мне, мол, Ирка, только ты у меня и осталась. Не бросай меня. Я и не бросила. Приезжала к ней. И хотя потом-то она все равно упрекнула меня, что я приезжала к ней из-за денег, но деньги-то она сама мне давала, я не просила. Просто приезжала, рассказывала о своей жизни, и она понимала, что у меня в кармане ветер гуляет, что нечем заплатить за квартиру, что скоро электричество отключат. Не говоря уже о том, что мне просто нечего было есть. Ты, говорит, Ирка, живешь неправильно. Тебе не продавщицей надо работать, а пойти учиться, как все нормальные девушки твоего возраста. Но кто виноват, что у меня нет способностей и что я неусидчивая такая. Знаю, что, если и поступлю куда-нибудь на коммерческое отделение, все равно учиться не буду, что не найду в себе силы ходить на лекции, тем более что я уже пробовала, и у меня ничего не получилось: я за компанию с моей подружкой Сашкой поступила на философский факультет университета. Думаю, что нас с ней приняли исключительно из-за того, что в городе и области нашлось слишком мало желающих поступать на этот факультет. Философия – что это такое, я до сих пор теряюсь в догадках. Это как космос… И за это деньги не платят, в отличие от профессий, связанных с экономикой, туризмом, психологией…