Читать «Все детали этого путешествия» онлайн - страница 33

А Солженицын бы смог?

Я не заметил того момента, когда зелёная земля кончилась, началась пустыня. Автобус остановился на заасфальтированной площадке. Со всех сторон к выходящим из дверей туристам направились бездомные псы.

И хотя мне нечем было их угостить, попрошайки вереницей последовали именно за мной.

Невдалеке возвышалось самое первое в мире каменное строение — ступенчатая пирамида, возведённая, как объяснила Магда, для фараона Тети в 2340 году до нашей эры.

Окруженный собаками, я стоял у её подножья, задрав голову. На стёртых, округлённых ветрами и временем ступенях из грядок нанесённого песка торчали сухие былинки и кустики.

Пирамида напоминала сильно увеличенный Мавзолей Ленина.

— Артур Крамер! — раздались голоса. — Скорей! Мы идём осматривать захоронение!

Я повернулся и двинулся за уходящей группой. Собаки шли вслед, как когда-то на морском берегу в Коктебеле.

Туристы, возглавляемые Магдой, скрывались в каком-то подземелье. Оттуда навстречу им цепочкой выходили другие.

— Артур! — крикнул Саша Петров. — Догоняйте!

— Я не пойду! — отрицательно махнул рукой и опустился на белый парапет.

Соединялась и никак не могла соединиться прерывистая связь времён: эта пирамида, Мавзолей, чтение Библии в Коктебеле и собаки, лежавшие сейчас вокруг под жарким солнцем египетского декабря...

— Вы говорите по-русски? Вы русские? Из Советского Союза?

Я поднял взгляд, увидел перед собой девушку в розовой куртке и юбке из джинсовой ткани.

— Из Москвы. А вы откуда?

— Флоренция, — в чёрных глазах девушки было изумление. — Из самой Москвы?! Там сейчас снег?

— Там сейчас снег.

— Я Джованна. Изучаю русский. Я еду туда в марте. Московский университет — стажировка. Я не была в Советском Союзе. Не видела русских. Только по телевизору — Горбачева. И вот — вас... — Она с детским простодушием дотронулась до моего плеча. — Фантастическая встреча! В России революция, перестройка, да?

В моём сознании промелькнули московские улицы, покрытые вмёрзшим в лёд мусором, пустые полки магазинов. Стало жаль девушку с её восторгом. Жалость и стыд пронзили до боли.

— Джованна, вы славная, — сказал я, вставая и тоже дотрагиваясь до её плеча. — Моя страна, моя родина больна. Тяжело больна. Там сейчас плохо. Поедете — возьмите с собой хотя бы консервов.

— Весь мир сейчас болен, — неожиданно прервала девушка. — Одна надежда на вас!

— А не на Бога? — переспросил я.

Почти ту же самую фразу я услышал когда-то в Мадриде от старого католического священника. Навсегда, как стихи, запомнил её звучание на испанском — «Usted i Dios son baonika esperanza» — «Одна надежда на Бога и на вас».

— Если вы не поможете миру — никто его не спасёт, — убеждённо сказала девушка.

— О-ля-ля, Джованна! — стайка подруг и приятелей из итальянской группы окружила нас, игриво грозя пальцами Джованне за приватные разговоры с незнакомцем.