Читать «45 историй» онлайн - страница 85
Владимир Львович Файнберг
— Это Ашхен говорит, Ашхен, жена вашего друга, — она рыдала. — Позавчера утром нашла его в луже крови. Лежал на диване с перерезанными венами. На обеих руках.
— Жив?!
— В больнице. Врач говорит— спасут. Но мы с девочками не знаем, что с ним, боимся. Он вдруг стал запирать меня на весь день, не давал на базар пойти, в магазин. Запрещает подойти к окну.
— Почему?
— Ревность. Не ревновал, когда была молодая, красивая. Врачи говорят— заживут вены, нужно будет лечиться от депрессии, от какой‑то мании. Девочки рядом стоят, плачут.
— Когда опять будете в больнице?
— Каждый день ходим, продукты носим. Ничего не ест. — Поклонитесь ему от меня.
«Затравленный человек, перенапряжение. Что‑то подобное должно было случиться», — думал я в сигаретном дыму.
Ужасно, но мне было не трудно представить себе Гургена с перерезанными запястьями. Оставаться наедине с этой новостью, чувствовать свое бессилие становилось все невыносимей.
Утром поехал в церковь. Встал перед алтарем, молился о друге.
Я пропадал в безвестности, жалел, что впопыхах не сообразил взять у Ашхен номер ереванского телефона.
Она позвонила только в начале сентября.
— Извините. Мы в Москве. Девочкам пора было в школу. Гурген тоже тут. В психиатрической больнице. В Кащенко. Сегодня еду туда. Если бы вы смогли… Его никто не навещает. Запретил кому‑либо говорить…
По дороге я купил яблоки, сливы, виноград. Пакет фруктов.
Встретился у ворот больницы с Ашхен.
— Идите к нему сами, один. Иначе он что‑нибудь подумает… — она объяснила, как найти корпус, палату. — А я пойду после вас, через некоторое время.
Торопливо шел по больничным аллеям со своим пакетом. Думал о том, насколько стал дорог мне этот человек.
В корпусе у меня проверили содержимое пакета, провели в отделение. Санитар отпер железнодорожным ключом какую‑то комнату с двумя стульями, велел ждать, запер меня и вышел в другую дверь.
Вскоре оттуда появился Гурген. На первый взгляд, все такой же, все в том же черном пиджаке из кожзаменителя.
Я кинулся было к нему. Он отстранил меня властным жестом.
— Не сам пришел? Ашхен привела?
— Но я не знал где ты, что ты… — приглядевшись, можно было заметить и шрамы на запястьях, и то, как он изможден.
— Я— хорошо. Ты как?
— Не важно. Скажи лучше, что с фильмом? — неосторожно спросил я и пожалел о том, что спросил.
— Разве не знаешь, не успел тогда домонтировать, озвучить, — ярость загорелась в его глазах. — Смотри, за нами подглядывают!
И вправду, за прорезанным в двери окошечком виднелась голова санитара.
— Принес тебе немного фруктов. Возьми.
— Привез бы лучше план Иерусалима! Набрасываю тут сценарий фильма о Голгофе. — Он все же взял пакет, не попрощавшись, направился к двери.
…Как большинство талантливых людей, Гурген и до болезни был эгоцентричен, думал только о себе, о своих проблемах. Остальное говорилось из вежливости. В его положении все можно было ему простить, но после этого посещения в душе осела горечь.
Не скоро удалось раздобыть большую карту древнего Иерусалима, передать Ашхен. Она рассказала, что Гургена выписали из больницы.