Читать «Что с тобой случилось, мальчик?» онлайн

Владимир Файнберг

ЧТО С ТОБОЙ СЛУЧИЛОСЬ, МАЛЬЧИК?

Повесть

Звонок телефона раздался в десятом часу утра.

Он шагнул к большому столу, на краю которого стоял аппарат, снял трубку,

— Слушаю.

— Хелло, Моску? — раздалось звучное девичье контральто. — Итальяно. Рома.

И тотчас в трубке возник другой – сдавленный от напряжения – голос.

— Это я. Через шесть часов улетаю в Нью–Йорк. А сейчас иду менять лиры на доллары.

— Господи, сыночек! Как я рад, что ты звонишь! Как ты мог уехать, не простившись?..

— Ладно! Не будем терять времени. За эти три месяца ничего не нашёл в кладовке?

— Нет. Сыночек, как ты?

— Отодвинь большую картонную коробку с корой для твоих орхидей — увидишь.

— Хорошо. Но скажи хоть два слова о себе. Сердце болит? Как себя чувствуешь?

— Увидишь, что за коробкой, — узнаешь.

В трубке щёлкнуло. Послышались частые гудки. Он положил трубку. Снова снял её. Обычный длинный гудок.

Долго сидел у телефона, уткнув лицо в ладонь. Представлял утренний аэропорт в Риме, стойку банка с окошками касс, где сын меняет лиры на доллары…

Затем заставил себя встать, прошёл коридорчиком к кладовке, щёлкнул выключателем, открыл дверь.

Картонная коробка высилась в глубине средней «полки за пластмассовыми бутылками с жидким удобрением «Уко». Он сдвинул бутылки влево, потянул на себя коробку с торчащими кусками сосновой коры и увидел прислонённую к беленой стене длинную общую тетрадь в чёрной клеёнчатой обложке.

«Я не умею с тобой разговаривать. Вечно ты занят. То пишешь свой проклятый роман, вот уже шестой год. То у тебя больные. То уходишь заниматься к своему Артуру Крамеру. То читаешь и конспектируешь какие‑то книги, которые часто не книги даже, а ксероксы с книг.

То возишься со своими проклятыми орхидеями.

И лишь когда ты на кухне — готовишь еду, моешь посуду или стираешь в ванной, тебе можно подойти.

И всегда из этого ничего хорошего не выходит. Ты всегда злишь меня тем, что, не прерывая работы, отвечаешь коротко, будто всем своим видом показываешь, что вот ты занят, а я бездельник.

Да, я бездельник. Но теперь тебе придётся меня выслушать. До конца. Когда ты будешь читать то, что написано в этой тетради, я буду уже далеко от тебя…

Черт! Как долго длится зима. Конец февраля, за окнами снова метёт снег. Ничего, немного ещё осталось.

Я жду вызова. Вот почему каждое утро и вечер бегу вниз по лестнице к почтовому ящику. Надеюсь, если все‑таки конверт с вызовом первым попадёт к тебе, ты не вскроешь его, не уничтожишь, отдашь мне. Отдашь, куда ты денешься со своими благородными принципами!

Никогда ты не поймёшь, что значит ждать вызова! Да если б я и хотел что‑то делать — не смог бы. Знаю, надо не терять времени, учить английский… Не могу. Считаю дни, часы. Уже и телевизор стало тошно смотреть, крутить на магнитофоне Высоцкого, Вилли Токарева. Ты даже не заметил, что я положил тебе обратно твой магнитофон — «единственную нашу ценность», как ты говоришь.

Конечно, я нарочно включал его на полную громкость, когда к тебе приходили больные. Ничего, скоро тебе никто не будет мешать корпеть над романом, заниматься.