Читать «Окоянов» онлайн - страница 103

Когда сход стал расползаться по домам, Алексей с Булкиным вернулись в избу Филея. Снова выпили медовухи и закусили молодой картошкой. Потом Алексей сказал новому председателю комбеда.

– Я смотрю, Филей, пришлые люди у вас мелькают. Из беляков, что ли?

– Из них, конечно. Родня всякая наших местных. Как откажешь? Вот и трутся у нас.

– Мы, пожалуй, затемно в уезд возвращаться не будем. Как бы родня твоя с нами не пошутила по дороге. Заночуем в селе. Только у тебя ложиться ни к чему. Дети вон малые. Мы с Константином к деду Паньке пойдем. Он бобыль, да и места у него поболе. Так что спасибо тебе за хлеб, за соль. Прощевай пока.

Подходя к дому деда Алексей сказал Булкину:

– Вот что, Константин. Гостей нам не миновать. Давай оборону займем. Ты дуй в пристройку, на сеновал. Бери под наблюдение вход. Через пристройку в дом проникнуть можно. Да не усни, смотри. А я, грешный, за печкой оборону займу, в самой избе. Глядишь, фейерверк по поводу общего собрания устроим. Патронов у тебя сколько?

– Дюжина, Алексей Гаврилович.

– Ну, даст Бог, хватит. Чай не дивизия тут расположилась.

Дед Панька встретил их радушно, благодарил за то, что сняли с начальников и предлагал медовухи. Но уставший за день Алексей велел ему идти ночевать в омшаник. Дед кряхтя вышел из дому, закрыл снаружи ставни двух небольших окошек и побрел к омшанику – теплой землянке, где зимой хранятся ульи. Алексей же бросил на пол за печку тулупчик и, не раздеваясь, рухнул в ласковый мех. Он велел себе спать в полглаза и тут же заснул крепким молодым сном.

Однако долго отдыхать не пришлось. Часа через два, когда на селе стихли все звуки, в дверь негромко постучали. Алексей мгновенно пришел в себя, достал револьвер и встал у стены рядом с дверью:

– Кто там?

– Лешка, отворяй, это я, Катерина. Говорить надо.

Алексей приоткрыл дверь и увидел в свете луны свою старую знакомую молочницу Катерину, которая каждое воскресенье торговала на окояновской толкучке коровьим маслом. Катерина проскользнула в избу, таща за руку молодую, черноглазую и черноволосую мордовку. Наметанным взглядом Булай даже в темноте определил, что она очень красива.

– Вот, к тебе с делом пришли, – сказала она, доставая из кармана жакетки бутылку с перегоном и зажигая принесенную с собой парафиновую свечу.

– Что за дела у тебя в такую рань, – недовольным голосом произнес Булай, – что надумала-то?

Катерина развернула на столе тряпку, достала из нее кусок козьего сыру, сняла с полки тяжелые глиняные кружки и разлила перегон на троих.

– Сначала выпьем давай, потом говорить будем.

Алексей отхлебнул глоток вонючего перегона, отщипнул сыру и стал молча жевать, уставившись на Катерину. Женщина, видимо, вознамерилась сказать что-то важное. Опорожнив свою кружку, она тоже сидела молча, не то ожидая, когда подействует алкоголь, не то не решаясь начать разговор. Наконец она хлопнула ладонью по столу и сказала:

– Ты начальник, Алешка. Помогай, давай. Дочка Тонька уже третий год замужем, а детей нету. С мужем спит каждый ночь, а толку не получается. Видать огурецу него не так вырос. Выручай, давай, Лешка. Тоньку вот привела, муж не знает. К тебе привела. К кому же еще. На деревне никому не дашь. Сразу узнают, дразнить будут, муж башку оторвет.