Читать «Парень с Сивцева Вражка» онлайн - страница 173
Алексей Кириллович Симонов
— Кем бы ты хотел быть? — спросил Евтушенко.
— Секретарем райкома, — ответил я, — но стать им не вступив в партию, т.е не совершив подлости, не могу.
Это октябрь 67-го, мне двадцать восемь, Евтушенко — тридцать пять. И я эту глупость всерьез высказываю, а он — и тоже серьезно — ее выслушивает и принимает на веру, как диагноз мой и времени.
Суд закончился. У меня впереди курсы, потом первые работы на TV, ну и далее по биографии. Но у Евтушенко-то — вот ведь парадокс — впереди пробы на Сирано де Бержерака в несостоявшейся картине Рязанова, роль Циолковского в картине Кулиша, свои две картины, которые он снимет и в которых снимется, потом многолетние поиски продюсера на фильм «Двадцать лет спустя», где у него готовы были сниматься мировые звезды, а сам он — сыграть постаревшего д’Артаньяна, — целая кинематографическая биография. И еще другая биография — модного фотографа с альбомами и выставками. Так что вопросы цельности, видимо, не связаны с вопросами профессии, как нам тогда, в молодости, казалось. В разбросанности, как это и сказано у Евтушенко, есть свои ценности.
■
Талантливые люди, они неудобны в общежитии — никогда не знаешь, чего от них ждать. Но именно они — пружины твоего времени, и чем больше в твоем обиходе таких пружин, тем быстрее и интереснее течет твоя собственная жизнь. Ну, скажем, сегодня почти невозможно представить, что нынешний профессор российской словесности американского университета мистер Евтушенко почти до сорока годков не разговаривал ни по-английски, ни по-испански, т.е. на тех языках, на которых он теперь пишет стихи.
Во всяком случае в августе 68-го Евтушенко не знал по-английски ни бе, ни ме. И в самый разгар нашей взаимной ненависти с властью, только что задавившей Пражскую весну, я был им вызван для непубличной, полусекретной встречи с Фрэнком Харди — австралийским писателем, хорошо известным в СССР своими демократическими (т.е. просоветскими) взглядами.
