Читать «Зори лютые» онлайн - страница 58

— Фролка, так это же князя Курбского челядинец.

— Неужто?

— Мне ли не знать, когда от него палки довелось испробовать. Его князь Семен в Литву с собой забрал. И как он тут очутился?

— Ладно, чего теперь гадать, берись, к дороге вынесем, перевяжем.

Вдвоем они подняли челядинца, вытащили из кустов. Фролка рубаху на раненом разорвал, припал ухом к груди и тут же поднял голову.

— Не дышит. Ножом били.

Из-за пазухи убитого вытащили пергаментный свиток.

— Гляди, никак грамота, — удивился Фролка и взглянул на Анисима. — Ты в письменах разбираешься? Жаль. Коли б умел, прочли, о чем тут написано.

По дороге зацокали копыта. Оглянулся Анисим — рядом дружинники. На Фролку глаза перевел, а того уже нет рядом, бежит к лесу, кричит на ходу Анисиму.

— Ти-кай!

Побежал Анисим следом, да разве от верхового уйдешь. Налетел дружинник, саблей грозит:

— Ну-тко, еще побежишь — срублю.

Подъехали остальные дружинники. Обомлел Анисим, поперек седла у одного лежит окровавленный Фролка. Дружинники меж собой переговариваются:

— Коли б еще маленько, и укрылся в лесу. Ан стрела догнала.

— Помер?

— Дышит.

— К боярину-воеводе доставим. Не иначе тати. И человека сгубили.

Старший дозора слез с коня, поднял грамоту, произнес:

— А тати не все. Третий, вишь, коня у убитого взял. Видать, ускакал, нас завидев.

И долго вертел в руках пергаментный свиток, разглядывал печать на тесемке. Наконец промолвил:

— Важное письмо вез гонец, по печати смекаю. Ко всему и тайное, ибо одному доверено.

Вскочив в седло, старший дозора прикрикнул:

— Гайда! — и хлестнул коня.

* * *

Для сыска и дознания Фролку и Анисима из Звенигорода привезли в Москву, кинули в темницу, что под каменными стенами Кремля.

В темнице мрак, сыро и холодно. Анисим рубаху скинул, укрыл Фролку. Сам в одних портках присел рядышком.

— Не надобно, — рассмеялся тот. — Скоро нам с тобой жарко будет. Аль запамятовал, в пыточную поволокут.

У Анисима от этих слов озноб по телу. Съежился.

За дверью глухо стучат сапоги караульного. На кремлевских стенах, слышно, перекликаются дозорные.

— Ночь, — сказал Фролка. Помолчал, снова заговорил: — Ты прости меня, Анисим, не открылся я тебе сразу. Может, и не увязался б ты тогда за мной, коли знал, кто я… В мальстве мать меня и впрямь называла Фролкой. А вот как вырос да в вольную жизнь подался, народ меня прозвал Соловейкой. Бояре по-иному кличут: татем, разбойником… может, для них я и впрямь тать, а простому люду обид не чинил и все, что у бояр добывал, меж смердами поровну делил. — Фролка смолк, потом рассмеялся: — То-то всполошились бы княжьи холопы, коли б признали, кто я…

Помолчал, потом проговорил:

— Слышишь, Анисим, подтащи меня к двери.

Анисим доволок Фролку к двери, усадил, прислонив спиной к ступеням.

— И как мы с тобой, Аниська, изловить себя дали? Проглядели, брат.

Долго сидел Фролка, о чем-то думал, потом позвал караульного:

— Эгей, княжий воин, слушай, о чем говорить тебе стану!

Шаги наверху прекратились.

— Княж воин, отзовись! — снова повторил Фролка.

— Чего те, тать, потребно? — сердито откликнулся караульный.