Читать «Зори лютые» онлайн - страница 54
Борис Евгеньевич Тумасов
— Скоро слухи летят. Тогда не станем попусту время терять. И ты спешишь, князь, и я тороплюсь.
— Куда же ты, князь Михайло, отъезжаешь? — спросил Курбский.
— В секрете не держу, — ответил Глинский. — Пока в свои минские земли. Но я, князь Семен, не для того тебя позвал, чтоб об этом уведомить. И не жаловаться на оскорбление. За ту обиду сочтусь и королю не прощу, что суда не дал мне, Яна не наказал. Тебя, князь Семен, я позвал для разговора доверительного. Ответствуй, есть ли у тебя слуга расторопный и надежный?
— А кто из князей либо бояр холопа верного не имеет? — вопросом на вопрос ответил Курбский.
— То так, — согласился Глинский. — Написал я грамоту государю Василию. И отвезти ее надо немедля, да так, чтоб о ней до поры паны не прознали, иначе перехватят гонца и очутится письмо в руках Сигизмунда. Да и сам разумеешь, свою судьбу доверяю тебе, князь Семен.
— Пошлю, князь Михайло, такого слугу, какой птицей в поднебесье пролетит, а уж государю грамоту твою доставит. Сегодня же отряжу гонца.
Глинский, не поднимаясь, повернулся, вытащил из ящика свернутый в свиток лист пергамента, протянул Курбскому.
— От того, князь Семен, как скоро станет известно государю Василию написанное здесь, зависит многое… Ну, прощай, князь.
* * *
Приглянулась Настюша тиуну, принялся он друзей уговаривать: «Не отдал Аниська девку добром, возьмем силой».
А товарищи у Еремки ему под стать, без жалости. Мельник Влас, коротконогий, морда сытая, от жира лоснится, да егерь Тимоха, на Еремку смахивает, подбородок зарос рыжей бородой.
У Власа мельница водяная на плотине. Ниже запруды омут, за мельницей лес. Глухомань. Для лешего самые любимые места. Поговаривали, что мельник знается с нечистым. Так ли, нет, но был Влас угрюм и на добро скуп.
В апреле-пролетнике задождило, развезло. С полудня Еремка с Тимохой завернули на мельницу. Пусто. Завоза до новины нет, и колесо стоит мертво. Влас спал. Услышав гомон, поднялся нехотя, глаза продрал. А Еремка с Тимохой уже за стол усаживаются. Тиун рукавом пыль смахнул, на край стола грудью навалился, зевнул. Почесал мельник затылок, спросил:
— Откель?
Тимоха свое проронил:
— Тащи бражку.
Влас голову в угол сунул, достал жбан и корчагу.
Пили, хмелели мало. Закусывали луковицами и сушеными окунями.
Незаметно ночь подступила. Влас огонь высек, вздул лучину. Еремка в который раз завел свое:
— Проучим Аниську.
Влас отмалчивался. Тимоха отвернулся от Еремки, разгрыз луковицу, прожевал с хрустом. Потом стукнул кулаком по столу, прохрипел:
— Айдайте! — и поднялся.
Под сапогами жалобно скрипнули половицы. Вышли с мельницы. Темно.
Дождь прекратился. Безвременно. В ночном лесу ухал и плакал филин. Отвязали коней. Не подседлывая, охлюпком, поскакали в сельцо. У Анисимовой избы остановились, привязали коней к дереву.
Еремка потоптался у двери. Тимоха оттолкнул его.
— Будя, чего пляшешь. Не затем ехали.
Ввалились в избу. Мельник с егерем подмяли сонного Анисима, связали. А тиун тем временем Настюшу за косу из избы выволок, кинул на круп коня, погнал из сельца. Тимоха с Власом за ним.