Читать «Зори лютые» онлайн - страница 44
Борис Евгеньевич Тумасов
— Аниська, что из твоего, княже, подгороднего сельца, орет. Батогов отведывает за недоимку.
— Ну, ну, — промолвил Курбский, — давно пора холопу ума вставить, дабы иным неповадно было княжий оброк утаивать.
— Так, княже, — поддакнул тиун, — батога из рук не выпускаю, спины холопские чешу, но господского добра не упущу.
Курбский даже приостановился, недоверчиво глянул на тиуна. Потом погрозил ему и ключнице:
— Ворочусь из Литвы, доберусь и до вас. Ох, чую, заворовались вы у меня!
— Батюшка наш, князь милосердный, — всплеснула пухлыми ладошками ключница, — ужель позволю я?
Еремка в один голос с ней прогнусавил:
— Невинны, княже.
— Ладно, — поморщился Курбский, — нечего до поры скулить. — И толкнул ногой дверь в поварню.
* * *
Необычная была у Сергуни минувшая неделя. Они с Игнашей собственноручно бронзу варили и пушку отливали. И хоть все вроде и знакомо, и Антип с Богданом рядом наблюдают, всегда готовые прийти на помощь, а к работе приступали робко. Ну как не получится?
Однако и бронза удалась, и мортира вышла славная. Даже старый мастер Антип, скупой на похвалу, крякнул от удовольствия и погладил пушку.
Богдан тоже одобрил:
— По первой сойдет…
Хотелось Сергуне поделиться с кем-нибудь своей радостью. Решил в сельцо сходить, Настюшу повидать, чай обещал ей.
Предложил Игнате, но тот отказался.
Идет Сергуня весело, песенку мурлычет. На дороге грязь по колено. Сергуня держится полем.
Вон и сельцо показалось. Настюшу узнал издалека. Она несла в руках охапку хвороста. Увидела Сергуню, растерялась.
И хоть была на ней латаная шубейка и застиранный платок, а на ногах лапотки, Сергуне она виделась самой красивой из всех девчонок. Робко сказал:
— А мы с Игнашей можжиру отлили.
И осекся. Большие глаза Настюши смотрели на него печально. И вся она была какая-то сникшая, не веселая и смешливая, какой видел ее Сергуня в первый раз.
— Отца высекли, — одними губами выговорила она. — Тиун Еремка.
Застыдился Сергуня, что при горе довольство свое напоказ выставил.
В избе задержался у порога, пока глаза обвыкли в темноте.
Анисим лежал на расстеленной на земляном полу домотканой дерюге, босиком, бороденка задралась кверху. Обрадовался приходу Сергуни.
— Один аль с Игнашей?
Сергуня ответил:
— Не мог Игнаша, — и осмотрелся.
Печь чуть тлеет. Стены не закопченные, чистые, но голые. Полочка над столом. У двери бадейка с водой. Перевел взгляд Сергуня на Анисима.
— Больно?
— Заживет, о чем печаль, — бодрился Анисим. — Богдан как?
— Кланяться велел.
— Не забывает, — довольно вздохнул Анисим. — Ты ему не говори, как меня княжьи челядинцы отделали. Богдану своих горестей вдосталь.
— Сошел бы ты, дядя Анисим, от Курбского на иные земли, — посоветовал Сергуня.
У Анисима глаза сощурились. Махнул рукой:
— К другому князю аль боярину? Либо на монастырской земле поселиться? Нет уж. Князья да бояре, когда нашего брата переманывают, завсегда стелют мягко. Особливо те, кто родовитостью помельче. У энтих в смердах нехватка. А переманят, изгаляются. Недород аль град, князю, боярину все нипочем. Ему оброк в срок доставь. А коль задолжался, крестьянская шкура в ответе.