Читать «И было утро... Воспоминания об отце Александре Мене» онлайн - страница 208

Одним была «не ясна» его позиция «относительно еврейского вопроса». А позиция его была прозрачна: он не считал нужным оправдываться перед антисемитами в том, что он еврей по происхождению. И точка. Если кому‑то это не нравится — священника это никоим образом не касается.

Другие полагали, что он начинал воцерковление неофитов «не с приобщения к традиции». Неизвестно, что такие люди именуют традицией. Но точка зрения о. А. Меня и здесь была более чем ясная. Он полагал своим пастырским долгом сначала пробудить в человеке сознание, открыть его сердце, вернуть достоинство и твёрдую почву, помочь новопришедшему обрести живую связь со Христом — через молитву, веру и таинства. А уж потом можно поговорить и о куличах. «Православие — не резервация и не бегство от мира, — повторял он. — Внешнее всегда проще. Внешняя сторона может свестись к чистому обрядоверию, она всегда имеет тенденцию превращаться в самодовлеющее начало».

Третьим не было ясно отношение о. Александра к России. Но священник как‑то не спешил бежать и докладывать кому бы то ни было, что он думает по тем или иным вопросам. Да и докладывать‑то было некому. Были завистники, ненавистники или «точно знающие», потому что «что‑то слышали».

Одним словом, традиционная атмосфера недоброжелательства и вечного пустого недовольства, окружавшая при жизни множество русских писателей, мыслителей, церковных деятелей — вплоть до преподобных Сергия и Серафима или святителя Тихона Задонского.

Никто из «критиков» пастыря не говорил, что ему не ясно, дескать, отношение о. Меня ко Христу или к Церкви. Потому что эти проблемы «критиков» просто не волновали. И сейчас многие по–прежнему недовольны каким‑то особым «экуменизмом» о. Александра и делают вид, что никогда не слышали о том, что этот человек в труднейшее для России время привёл в Церковь десятки тысяч людей. Такие люди, видимо, полагают, что о. Александр приводил ко Христу «как‑то не так», не теми принципами руководствовался.

А он не делал секрета из своих основных принципов. Ими были: открытость и терпимость, деидеологизированность, независимость от фантомов и пустых мечтаний, спокойное и активное христианское делание, исповедование живого и любящего Христа, сущностное подражание Которому состоит не в том, чтобы другие служили нам, а в том, чтобы мы служили другим вплоть до полагания души своей за други своя. Что он и осуществил всей своей жизнью.

Протоиерей А. Мень был служителем Иисуса Христа и Церкви, он проповедовал христианство, а не суррогат христианства. Ложно понятое или истолкованное Православие и вообще любая религия как средство компенсации страхов и комплексов, как орудие новой ненависти и очередной нетерпимости, по его мнению, вообще не имели к религиозной вере никакого отношения.

Чрезвычайно важна была позиция пастыря в юрисдикционном вопросе: все православные юрисдикции Русской Церкви — наши, все — любить, чувствовать изнутри. Российская Православная Церковь едина. Ни Московская Патриархия, ни Русская Зарубежная Церковь, ни русские константинопольские приходы не имеют особого приоритета над всеми прочими. Есть разномыслие, оно будет и дальше, но главное состоит в свободном союзе любви и духа, в «единстве духа в союзе мира». Однако, всегда настаивая на наличии очень большого числа прекрасных священников и верных мирян в Московской патриархии, поддерживая связь с немногочисленными достойными епископами, он все же не раз говорил, что сергианство вошло в плоть и кровь значительной части современного архиерейства и что изживать эту гниль придётся ещё не одно десятилетие. Он старался жить и служить так, как если бы сергианства не существовало. Но оно существовало и по–своему убивало его вместе с КГБ.