Читать «Князь. Записки стукача» онлайн - страница 210

– Это какой же Муравьев? Муравьев с прозвищем «Вешатель»? – спросил Великий князь Константин Николаевич. Он опоздал и стоял в дверях.

Цесаревич, к моему удивлению, не потерялся:

– Это Муравьев с прозвищем «Русский богатырь»! Поставивший на колени бунтовщиков-поляков.

Константин Николаевич, как и все присутствующие, поняли: поставлен вопрос о передаче власти постаревшим царем, неспособным прекратить хаос. О передаче власти Диктатору. И о новых беспощадных расправах как о единственно возможном выходе из тупика…

Государь спросил, не хочет ли еще кто-нибудь высказаться.

Все молчали. Молчал и Константин, решив, видимо, высказать свое мнение царю наедине. Ничего не произнес и сам царь. Велел всем все продумать до завтра и закрыл заседание.

И царь, и министры, конечно, знали об истинных способностях цесаревича. Все они понимали, кто стоит и за его речью, и за этой складной тирадой, – в них отчетливо слышался голос Победоносцева.

И действительно, теперь я провожу большую часть дня во дворце и вижу, как почти каждый день к Аничкову прибывает карета, потом сухой костлявый старик быстро поднимается по мраморным ступеням. Петербург ненасмешливо называет Победоносцева «Нимфой Эгерией Аничкова дворца»…

И сейчас, после первого дня заседания, во дворце появился Победоносцев.

Как обычно, они тотчас затворились с Наследником в кабинете. Уже глубоким вечером Цесаревич отправился в Зимний на разговор с папа´… Уверен – заклинать о Диктаторе.

На другой день совещание продолжилось.

Но совсем узким кругом – без «адъютантов». Так попросил царь.

Об этом дне мне рассказала Цесаревна… Царь опять предложил выступать. И снова молчали все, кроме Наследника. Он говорил блестяще (ай да Победоносцев!). Государь даже расцеловал его (хотя, конечно же, знал, кто писал речь)…

Все, как я помню, случилось на третий день. На этот раз мы, «адъютанты», присутствовали. И опять выступил Наследник с теми же идеями о Диктаторе.

После его речи министры привычно молчали. Но царь, дотоле разделявший это молчание, вдруг заговорил. Я слышал его впервые. Очаровательно грассируя, он долго благодарил сына за удовольствие, доставленное его речью, чтобы в конце сказать… что совершенно не согласен с его идеей (все поняли – брат Костя победил!). И предложил присутствующим продолжать думать.

Все расходились в полной растерянности.

Цесаревич был в бешенстве. В Аничковом, чтобы унять гнев, силач закрутил в кольцо огромные каминные щипцы…

Минни разрешила ему открыто выпить фляжку коньяку.

Во дворец приехала знакомая мне фрейлина – Дарья Тютчева.

Минни уединилась с ней. Догадываюсь, о чем они говорили – все те же дворцовые темы: фаворитка, живущая в Зимнем дворце, её незаконные дети, умирающая Императрица, опасность нового брака царя после ее смерти… И все это нависло над «моим героем» («мой герой» – так нежно называет Минни мужа в разговорах с другими)…

Вечер оказался очень длинным. Я уныло играл в триктрак с Цесаревичем. Ждали Победоносцева – с инструкциями…

Нашу игру прервали двое приехавших генералов – непомерно толстый и похожий на Наследника князь Воронцов-Дашков и юркий Фадеев… Быстрые движения последнего внушали опаску, казалось, что он вытянет что-то из чужого кармана. Чуть припоздал, но пришел гомосексуалист и знаменитый консерватор князь Мещерский. И наконец вошел «Сам» – Победоносцев.